И "доктор", в звании старшины ветеринарной службы, отвечал точь-в-точь как чеховский Курятин из "Хирургии" несчастному дьячку Вонмигласову:
– Дела эти, старик, нам знакомые. Пустяки это... Мы - мигом!
От обоих усачей попахивало водочкой.
Маруська своим жестким хвостом больно хлестнула по лицу нагнувшегося к ее ноге ветеринара.
– Тпру! Ты, безухая!.. А ты что рот разинул?! - рассердился лекарь.
– А что я могу с ней поделать... слепни одолевают... гнус по-нашему, по-сибирски... - робко оправдывался Кузьмич.
– Подержи хвост!
Кузьмич послушно исполнил приказание. С его помощью ветфельдшер промыл рану, зашил ее и туго перевязал бинтом.
– Ну, вот и все, - сказал он, разгибаясь. - Завтра на ветпункт приведешь.
– Что вы, что вы, товарищ старшина... товарищ доктор! - взмолился Кузьмич. - Да я сам ее выхожу!
– Ну смотри, - примирительно сказал фельдшер. Между ними завязалась неторопливая беседа.
– Конюхом, значит, был?..
– Конюхом, - ответил Кузьмич, оглядываясь вокруг. Но вместо Пинчука он заметил бегущую девушку, - Какую-то девчонку сюда нелегкая несет, -сказал он не то себе, не то своему собеседнику. - Никак, Верка с почты?.. Так и есть - она, курносая. И зачем бы ей?
Бойкая, краснощекая, она подбежала к Кузьмичу и, волнуясь, спросила:
– Иван Кузьмин, все... вернулись?
– Это ты о ком?
– Разведчики ваши?..
– Вернулись.
– Все?! - большие черные глаза девушки умоляюще смотрели на Кузьмича.
– Как будто все...
– Точно?.. Иван Кузьмич, точно? Иван Куз...- запнувшись на последнем слове, она повернулась и быстро побежала прочь, мелькая брезентовыми сапожками.
Кузьмич и недоумении оглянулся вокруг: у входа в землянку, широко и небрежно расставив ноги, стоял Сенька Ванин.
– Ах вон оно что,- вздохнул Кузьмич и пояснил ветфельдшеру: -Любовь, стало быть... Так-то! И война нипочем. Вот она, молодость, что делает, язви ее корень!..
Мимо, будто не замечая их, независимой, валкой походкой прошел Сенька.
– К ней...- без труда заключил Кузьмич и опять вздохнул:-Хорошие хлопцы, я вам скажу! Им бы жить да жить. Советская власть выпестовала их, но и избаловала сильно,- Кузьмич неожиданно обиделся, закусил ус.- Вот идет, шкет этакий, мимо и даже не поздравствуется. Нуль внимания!.. А того не могет понять, что его еще и на свете не было, а я уж эту самую Советскую власть защищал, кровь проливал за нее...- голос его задрожал, оборвался, глаза быстро покраснели.
– Ну, и их черед пришел,- сказал ветфельдшер.
– Черед-то черед. Это все так,- как бы согласился Кузьмич.- Да ить и мы опять с ними. Это, почитай, для меня уже третья большая война...