– А почему вы не начали ее раньше?
– Мы не были готовы, товарищ генерал.
– Не были готовы,- с оттенком раздражения повторил комдив.
На этот раз Баталин не совсем понимал командира дивизии: ведь он, Баталин, точно выполнил приказ - открыл огонь в условленное время. Не виноват же он, что появилась эта проклятая луна и помешала разведчикам проникнуть через передний край противника...
Генерал внимательно посмотрел на него, затем взял со стола красную книжку и привычным движением раскрыл заложенную страницу. "Боевой устав пехоты",- успел прочесть Баталин.
– Вот посмотрите сюда,- тихо предложил Сизов.
Роняя с широкого лба капли пота, Баталин стал читать. Подчеркнутая комдивом статья устава говорила об инициативе командира в бою. Огромный, с суровым, свинцово-тяжелым блеском в глазах, Баталин как-то вдруг ссутулился и покраснел: ему была хорошо известна непреклонная строгость генерала, хотя на себе он еe редко испытывал. Вот сейчас генерал не ругал его - и это было еще тяжелее.
– Возьмите... На память от меня,- комдив указал на устав.- И почаще заглядывайте в эту книжку. Полезно! А теперь идите.
Подполковник повернулся и, медленно переставляя свои толстые ноги, тяжело вышел из генеральского блиндажа. На улице было прохладно, но Баталин расстегнул ворот гимнастерки. Подошел к коню, привязанному у дерева, с трудом перекинул в седло свое большое, грузное тело. С озлоблением пришпорил. Конь присел, дико всхрапнул и, выбрасывая себе под брюхо песок, тряской рысью помчался в сторону Донца, закрытого густой завесой тумана.
Устало опустившись на стул, генерал взял из стопки книг еще какой-то устав. Листая его, он как бы размышлял вслух:
– Самое страшное в том, что Баталин до этой минуты даже не чувствовал никакой вины за собой. Нужно было разбить это убеждение. Инициатива офицеров и солдат в бою нам необходима. Наш Боевой устав со всей силой подчеркивает это. Я вот уже статью об этом написал для нашей газеты.- Сизов раскрыл полевую сумку, вынул оттуда конверт.- Прошу вас, прочтите... скажите потом свое мнение и передайте, пожалуйста, редактору,- добавил он, отдавая конверт Демину.
Потом подумал еще о чем-то, улыбнулся вдруг, доставая из той же стопки том "Войны и мира". Неожиданно заговорил:
– А вы знаете, Федор Николаевич, чем велик был старик Кутузов? - и, помолчав, светлея в лице сам, ответил: - Он отлично знал душу солдата. Да и сам, пожалуй, был солдат. Хитрый, умный русский солдат!..
Все более воодушевляясь, Сизов начал читать, очевидно, особенно понравившееся ему место: