О нет, о нет, о нет! Она не хотела и думать об этом. Никогда. В Блисс-Ривер-Вэлли никто не стареет.
Мортон – король. Он все еще жеребец и по-прежнему неутомим в любовных утехах.
В их жизни все было по-прежнему. Менялось только ее тело. Нет, оно не оплыло, не обвисло. Исчезали силы, она теряла вкус к жизни. Ведь удовлетворять всех этих жеребцов нелегко. Порой накатывала такая усталость, что ничего не хотелось, даже секса. Но Мортона это, конечно же, не касалось.
Она уже подумывала об Элинге и возможности отдохнуть в английской глуши. Эта жизнь измотала ее. Ибо соитие не всегда было наслаждением. Чаще – проклятой обязанностью, обычной работой.
Бордель…
В роскошном английском загородном доме, в окружении важных джентльменов с тугими кошельками, которые будут приезжать туда, мигрировать из Лондона, как лемминги. Об этом стоило подумать. Это был не худший вариант. Особенно когда молодость осталась позади.
Соблазнительная мысль. И все же пока у нее еще есть Мортон, не говоря об остальных. Всегда можно будет удовлетворить свою похоть. Она не собирается сдаваться. К тому же набьет себе карманы. Итак, Элинг? Конечно, ни о каком разводе не может быть и речи. Она не станет уступать Генри, как не уступала все эти годы. После того как он бросил ее и дочь. С какой стати, черт бы его побрал!
Он тоже никогда ей не уступал.
Они заново расчерчивали поле мелом. Полдюжины мужчин усердно трудились, измеряя и размечая поле – триста на двести ярдов в ширину, следя за тем, чтобы центральная линия была выровнена и проходила именно там, где полагается. И чтобы линии в тридцать, сорок и шестьдесят ярдов тоже были проведены точно. Чарлз в легкой рубашке, брюках для верховой езды и шлеме указывал деревянным молотком, где производить разметку. Предназначенный для этой цели агрегат лошади медленно тащили через поле, и выкопанные канавки наполнялись ровным слоем измельченного мела.
– Слишком много правил, черт возьми! – бормотал Мортон, ожидая окончания работ возле загона для лошадей. Лошади были строптивы и показывали свой норов. В данный момент все отдыхали в ожидании дальнейших инструкций и начала матча.
Джорджи заслонила глаза от солнца. Это был предлог, чтобы хорошенько разглядеть Чарлза.
– Они почти закончили.
– Но скоро полдень, и играть будет слишком жарко.
Так оно и было. Она чувствовала, как жар накатывает волнами, но, возможно, причина была в другом – прошлой ночью она так и осталась неудовлетворенной. Она не стала возвращаться к матери до утра, а пошла в клуб и лежала там на банкетке в баре, свернувшись калачиком. Это спасло ее от неизбежных расспросов и признания в том, что Чарлз Эллиот снова отверг ее.