Пересекли Днепр и выскочили на трассу. Времени было вдосталь, ехали, не превышая скорости, чтобы не привлечь внимание гаишников.
Два дня назад Коляда съездил в Лижин. Позвонил Лесе, вызвал в привокзальный сквер. Увидев Григория, девушка не могла сдержать радости, правда, вперемешку с упреками, и Коляда должен был потратить несколько минут, чтобы оправдаться – почему целую неделю не подавал весточки. Это испортило ему настроение, даже сейчас хмурился, вспоминая мокрые Лесины глаза, но все же удалось выйти сухим из воды: придумал себе грипп и запрет врачей подыматься с постели, телефона же дома нет, а то он обязательно позвонил бы…
В конце концов все утряслось: глаза у девушки просохли, а Григорий обрушил на нее очередную порцию заверений в любви.
А затем Григорий совсем расчувствовался: узнал, что через день из Лижина в направлении Ребровицы предстоит продвижение контейнеров с видеотехникой, южнокорейскими компьютерами и принтерами, а также стиральными машинами «Вятка».
На радостях Коляда выложил девчушке еще пятьдесят тысяч. Леся отказывалась, но удалось уговорить ее. Он сразу из Лижина позвонил Ивану Павловичу, сообщил приятную новость. Он не имел права терять ни минуты: у Луганского был выход на начальника Ребровицкой станции – тот должен остановить эшелон с контейнерами где-то на запасном пути или на разъезде, чтобы простоял там целую ночь.
И вот сейчас направлялись к Ребровице.
Вчера Иван Павлович вместе с Колядой уже были в местечке. С начальником станции встретились на лесной полянке, вдали от любопытных очей. Как и было условлено, тот приехал сам – за рулем потрепанного «Москвича». Бросил завистливый взгляд на «девятку» Луганского, но тот этого вроде бы не заметил. Лежал, раскинув руки на одеяле возле расстеленной прямо на траве скатерти, заставленной едой. Афанасий Трофимович уселся рядом и, повертев бутылку коньяку, заявил:
– Богато живете.
– И ты будешь богатым, – лениво процедил Луганский и добавил. – Если станешь меня слушать.
– А я не против, – блеснул глазами Афанасий Трофимович. – Каждого красивая жизня устраивает.
Иван Павлович подал ему бумажку.
– Вот номера контейнеров и вагонов, которые следует задержать.
– Что в них?
– Не все ли равно. Конечно же, не кирпич.
– Интересно.
– Много будешь знать…
– И то правда, – согласился начальник станции. – Поставим эшелон в Ребровице на крайний путь.
– Нежелательно. Лучше километров за пять от поселка.
– Ну, если на разъезде, то на сто тысяч больше.
– Согласен.
В глазах Афанасия Трофимовича вспыхнул жадный огонек. Чуть подумав, он сказал: