– Не успокаивай меня, – отстранился от налегавшего на стол боцмана Рок, – я сам успокоюсь.
– А о чем с тобой Захаров в «Параллели» шептался? – не смог сдержать любопытства боцман.
– Сотрудничество предлагал, – скривил губы Рок, – хочет, чтоб мы япошек у архипелага грабили и с ним делились. Только я такой процент заломил, что он навряд ли еще пристанет.
– А он не дурак, этот мичман, – разразился ехидным смешком боцман, – не дурак, трезубец ему в яйца! Это не те ли япошки, у которых на тральщике не меньше четырех пушек и прочего барахла навалом?
– Они самые, на «Оницуре» плавают, – улыбнулся Рок. – Так вот, я пятьдесят процентов затребовал с мичмана.
– На это погранцы никогда не пойдут, рею Дрейка им в задницу, – прогромыхал Череватенко, – они привыкли жар чужими руками загребать.
– Мало им того, что оброк платим, так еще вздумали нас под пушки толкать, – подхватил Рок.
– Так мы бы все равно этих япошек уложили, а? – Будучи в подпитии, боцман зачастую позволял себе фамильярность, поэтому толкнул плечом Рока. – Эх, – мечтательно продолжил он: кроме всего прочего, алкоголь делал его сентиментальным, – давненько я не посещал моей русалки. Если б можно было паром двинуть да в «Кураже» загудеть!
– В нынешней ситуации не уверен, что это так легко осуществить, – ухмыльнулся Рок, – так что крепись, Степан Ильич. Мало ли других казино и борделей в порту?
– Нет, в «Кураже» я себя свободно чувствую, – закатил глаза боцман. Окурок сигары стал таким коротким, что уже обжигал ему губы, но он словно этого не замечал. – Если что, там всегда можно драчку устроить да на катере слинять. В порту – дело хлопотное. А в «Параллели» не тот класс, не те девочки!
– А ты гурман, – насмешливо посмотрел на боцмана Рок, – тебе изыски подавай!
– Что есть, то есть, – ухмыльнулся боцман и наконец вынул изо рта окурок, чтобы вмять его в пепельницу. – А ты разве, кэп, не таков?
Его глаза излучали задиристое лукавство. Он достал из кармана своей огромной бесформенной робы новую сигару и, откусив кончик, со смаком вставил в угол рта и запалил. Потом на миг вынул и, повертев удовлетворенно в пальцах, снова вложил себе в рот.
– Хороший товар, – медленно проговорил он. – Нет, жизнь у нас вкусная, щоб мэни рэпнуться! Ну, бывают, конечно, проколы, – озабоченно посмотрел он на Рока, – а с кем их не бывает!
– Ну ладно, – дружелюбно улыбнулся Рок, – иди к ребятам.
Боцман тежело поднялся и перед уходом еще раз кинул на Рока внимательный и добродушный взгляд.
Оставшись один, Рок снова лег на люлю. В голове поселилась какая-то свинцовая ясность – наступило время тупой тяжелой трезвости. Конечно, Рок понимал, что все бывает, что за Кристиной стоит фигура Михея, но от этого легче на душе не становилось. Усилием воли он запретил себе вспоминать Веру, но образ сестры по-прежнему витал перед ним. Как только сожаление о допущенном легковерии чуть поослабло, его место заняли тягостные картины прошлого. К воспоминаниям о сестре, о ее такой бессмысленной смерти примешивались опаленные войной пейзажи Чечни, рваная чернота разрухи, стоны раненых, покореженные дома, подорванные «бэтээры». Потом, когда горячее липкое дыхание сна дунуло Сергею на веки, из темной бездны возник оскал сатанинской улыбки. Вслед за улыбкой всплыло похожее на омертвевшую маску лицо. Это было лицо Кристины.