– Ну что ж, гражданка Антипова, благодарю вас за информацию! В скором времени я, вероятно, опять навещу вас. А пока желаю скорейшего выздоровления!
Марина отвернулась в сторону и прыснула. Груздев, застыв в неловкой позе, с испугом смотрел на нас. Не поворачивая головы, я вполголоса сказал ему:
– Идите к воротам! Я вас догоню!
Он вздрогнул и поспешно бросился вниз по ступеням, смешно задирая ноги. Я проводил Марину в вестибюль и еще успел незаметно пожать ей руку.
– Знаешь что? – шепнула вдруг она. – Ты все-таки не забывай и про меня, ладно? – И быстро пошла к лестнице.
Я повернул назад, спустился с крыльца и степенно пошел через двор. Сотруднику органов не к лицу бегать как мальчишке. Однако в глубине души я сгорал от нетерпения, гадая, чем порадует меня долговязый доктор.
Груздев маялся за воротами, тревожно поглядывая по сторонам. Я обратил внимание, что на голове у него новая кепка. Вернее, старая – кожа на ней уже повытерта и отсвечивала белизной. Увидев меня, хирург встрепенулся и, запинаясь, пробормотал:
– Ради бога, пойдемте отсюда скорее! У меня душа не на месте. Из-за вас я наживу кучу неприятностей!
Он был бледен и измучен. Под глазами четко выделялись синие круги. На улице было не очень прохладно, но доктора сотрясал мелкий озноб. Когда он говорил, изо рта у него вырывался густой приторный запах мяты. Мне подумалось, что Груздеву для того, чтобы выйти сегодня на работу, пришлось собрать в кулак всю свою волю. А потом я сообразил, что подобное нечеловеческое усилие ему приходится делать ежедневно, и мне стало страшно.
– Все ваши неприятности заключены в вас самом! – убежденно заявил я.
Груздев взглянул враждебно.
– Намекаете на мою слабость? – с неудовольствием спросил он. – А вы знаете, почему я пью? Мне всю жизнь не везет. Меня используют все кому не лень. У меня уводят идеи, женщин, у меня отобрали детей! Вы представляете себе, что это такое, когда весь мир против вас?! Водка – моя единственная отдушина!
– Все пьяницы так говорят, – безжалостно возразил я. – Всегда у них виноват кто угодно, кроме них самих. Ну и водки, разумеется… Она-то как раз и есть их единственная и верная подруга!
– Вы хотите меня убедить, что все должно быть иначе? – с глубоким презрением спросил Груздев. – Вы самоуверенный и благополучный садист! Вы тоже используете меня, играя на моих слабостях! И только для того, чтобы взобраться на ступеньку выше по служебной лестнице!
Насчет служебной лестницы он, конечно, переборщил, но, если брать нравственную сторону вопроса, его слова звучали довольно убедительно – рыльце у меня, несомненно, было в пуху. Чтобы не углубляться в эти дебри, я решил не обострять отношения и миролюбиво сказал: