– Точнее, жених… Мы еще не зарегистрировались, Анатолий настаивает, но я не спешу.
«Толик! Вот тебе и конец шарады! – повеселел Хаблак. – Он не очень умен: мог назваться Рогатому Павлом, Миколой, Борисом…»
– Зачем спешить? – задумчиво сказал он. – Мы только и делаем, что спешим – курьерские поезда, самолеты, автомобили… А я вот люблю на такой скорости… – Он похлопал по поручням палубы… – Пятнадцать километров в час, на лошадях быстрее доедешь…
– Вы в Киев?
– Да.
– Возвращаетесь из командировки?
– Пятнадцать километров в час для командированного слишком большая роскошь. Никто не оплатит суточных…
– Смотря где работаешь…
– Теперь всюду горячка: планы, выручка…
– В торговле? – заинтересовалась Таня.
Собственно, Хаблак был почти уверен, что она не пропустит его слова мимо ушей. Заранее продумал линию поведения, днем разговаривал с полковником Каштановым и условился, что будет выдавать себя за работника торговли – директора магазина или заведующего отделом. Каштанов должен был в течение дня выяснить, кто из работников такого ранга находится сейчас в отпуске, и сообщить капитану в Запорожье.
– Торговля, – скажу вам, не подарок, – уклонился Хаблак от прямого ответа.
– Вот и Толик говорит…
– Коллеги, выходит, – вздохнул Хаблак. – Он из Киева?
– В промторге.
– Я там кое-кого знаю. Как его фамилия?
– Бобырь.
– Нет, – покачал головой Хаблак, – не встречались. Капитан еле удержался от улыбки: все-таки чудесно иметь дело с женщиной. Этот Бобырь приложил столько усилий, чтобы хоть как-то замести свои следы, потратился на билет для Рогатого, не пошел на встречу с ним в столовую, не сел на теплоход, догоняет его поездом или самолетом, и все, как говорят, псу под хвост: после бокала шампанского женщины действительно становятся болтливыми…
Сказал, потерев лоб:
– Устал я сегодня.
Очевидно, это покоробило Таню, но как же еще мог он поступить: не идти же в ее каюту? Девушка сухо бросила:
– Спокойной ночи! – и застучала каблучками по палубе.
Хаблак прошелся мимо каюты Рогатого. Окно не светилось – значит. Романика все же укротил Осташевича. Капитан сел на носу теплохода, подставив лицо свежему ветру. Теплоход шел по Каховскому морю, берегов не было видно. Усеянное звездами небо отражалось в воде, звезды купались в Днепре и не гасли…
Таня с Толиком кормили чаек. Они стояли на корме и бросали хлеб. Чайки летели за теплоходом тучей, с криком ныряли в воду, хватали хлеб в воздухе – вся эта суетня нравилась Тане. Она бросала хлеб высоко, на него кидалось сразу несколько чаек, они толкали друг друга, хлеб падал в воду, где его уже ждала самая смекалистая из них птица.