Эбботт отвечал на автомате, большую часть сказанного пропуская мимо ушей. Привычки, выработанные за годы брака, восстанавливались быстро.
Джоан болтала без умолку, скорее от навязчивого страха перед паузами, которых боялась и ненавидела. Молчание казалось ей чёрной пустотой, где чувства задыхаются от недостатка слов. Она знала, что чувства обычно убивает именно избыток слов, но предпочитала комфортабельный самообман.
Он обратил внимание, что она старательно уложила волосы, сделала макияж и надела пеньюар, соблазнительно облегающий её округлости. Это показывало, в каком она отчаянии. К завтраку она всегда выходила в полном беспорядке. Ему вдруг стало жалко её.
– Хорошо выглядишь, – сказал он,– на самом деле.
Ошибка. Жалость – опасное чувство.
Поток жалоб оборвался. Она уставилась на него.
– Господи…Если бы только знал, как мне одиноко в этом проклятом доме!
– Но у тебя…наверное есть друзья.
Неосторожное утверждение, но ему требовалось отвлечь её.
– Друзья? – она издала нечто, очевидно означавшее смешок, – мои подружки, бывшие подружки, все повыскакивали замуж и мне не доверяют. Бог знает почему, они все решили, что я – угроза их чёртовому браку. Какой-то викторианский пережиток. Слышал наверное: разведённым не место в честном доме и в королевской ложе Эскота. Так что теперь всё моё общество – две сумасшедшие старые девы, и от одной из них разит луком. Мы вместе ходим в театр и на выставки, потом пьём чай и говорим об искусстве. Потом я возвращаюсь домой и напиваюсь. Это о подружках. Рассказать о мужчинах? Обрати внимание, я говорю не о друзьях, потому что просто друзьями мужчины быть не умеют, понимаешь? Для них мы всегда что-то временное. Ну да, конечно, они влюбляются и всё такое, но отношение всё равно где-то между пустым местом и мелкой неприятностью. Сегодня есть, завтра нет. Может они и правы. Может быть нас и надо держать где-нибудь в тёмном подвале и извлекать только для размножения?
Она замолчала. Закурила. Повертела в руках погасшую спичку.
– Прости. Ты сам спрашивал.
Её, когда-то ясный ум пребывал теперь в полном раздрае. Эбботту хотелось помочь, но он не мог дать ей единственное, в чём она по-настоящему нуждалась – его любовь.
Джоан сломала наконец спичку:
– Мне надо одеваться и идти на работу. Хочешь что-нибудь?
– Можешь одолжить денег? – вернуться к делам насущным было большим облегчением.
– У меня при себе всего-то фунтов десять.
– Для начала сойдёт.
– А сколько тебе понадобится?
– Не уверен. Но двух сотен хватит за глаза.
– Двести фунтов? Зачем столько?
– В основном, отель.