Надо сказать, что В. Г. Болотов, его штаб и заместитель по политчасти подполковник М. П. Доронин постоянно вели большую работу по воспитанию среди личного состава войсковой дружбы и товарищества. В этом они видели одну из главных причин боевых успехов однополчан. Василий Гаврилович, как никто другой, умел подметить индивидуальные особенности авиаторов, понять общие интересы, которые сближали воинов. По этому принципу он и комплектовал экипажи, звенья и эскадрильи.
Рассказывая мне об Изгейме и Александрове, Болотов вспомнил такой случай. Однажды в составе эскадрильи, которой командовал Герой Советского Союза майор Макаров, вылетел на задание и экипаж Владимира Изгейма. В районе цели на штурмовиков напали 32 немецких истребителя. Перевес был явно на стороне гитлеровцев: группу Макарова из восьми самолетов сопровождали всего четыре наших «яка».
Противник навязал тяжелый воздушный бой. Три «ила» в первые же минуты получили сильные повреждения и ушли на вынужденную посадку. В трудную обстановку попал и штурмовик Изгейма. Во время одной из атак немецкому истребителю удалось зайти «илу» в хвост. Ивана Александрова ранило, но он продолжал вести огонь, отражая нападение вражеских истребителей. Один из «фоккеров» вел себя особенно нахально. На большой скорости он начал сближаться.
— Левый крен, — подсказал Александров летчику… — Еще немного…
Владимир услышал, как глухо застучал пулемет воздушного стрелка. А через несколько секунд слева от штурмовика пронесся объятый пламенем вражеский истребитель.
— Спасибо, друг! — поблагодарил стрелка командир экипажа.
Ранение у Александрова оказалось настолько серьезным, что его пришлось немедленно отправить в госпиталь. В родной полк Иван вернулся в самый разгар боев за освобождение советской Прибалтики.
— Не долечился, сбежал? — строго спросил его Болотов.
— Не совсем так, товарищ подполковник, — смущенно ответил Александров. Меня все равно должны были вот-вот выписать. — Побоялся, что в другую часть направят. Вот и решил…
— Правильно решил. Молодец! — похвалил его Василий Гаврилович.
Изгейм и Александров снова стали летать в одном экипаже. Они получили задание произвести воздушную разведку и сфотографировать занятый гитлеровцами аэродром под Бержаем. Штурмовик пересекал линию фронта с запада на восток, когда по нему открыли огонь вражеские зенитки.
Сильный удар потряс машину. Летчик опробовал управление — все в порядке. Затем по самолетному переговорному устройству он попытался вызвать стрелка. Но Александров молчал. Владимир Изгейм подумал, что его товарищ ранен. Перед самым аэродромом в кабину начал проникать едкий дым. Его накапливалось все больше и больше. Нечем стало дышать. А земля еле просматривалась. Владимир сажал самолет почти наугад.