— А я тебя еще в первый день заприметил, ты в шали была!
— Да какая это шаль! — засмеялась Даша. — Это шляпка называется.
Митька смутился. Однако Даша улыбнулась. И мальчик опять ободрился.
— А хочешь, я тебе поместье покажу? — спросил он.
— Хочу, — ответила Даша.
Митька ходил, словно летал на крыльях. Сводил Дашу на конный двор, подвел к псарне, показал, где господские амбары, а потом повел в парк и всю дорогу про жизнь в имении рассказывал. И про деда Ерошку, и про Палашку, и про немца.
— А еще, — зашептал Митька, — у нас немой есть. Федька. Он разбойник. Ему ноздри выдрали.
Даша слушала внимательно, и Митьке было приятно.
— А этот высокий — он кто тебе, папаня? — спросил Митька, когда они возвращались домой.
— Нет, — ответила Даша. — Это Роланд.
— Кто? — переспросил Митька.
— Рыцарь Роланд, — повторила Даша. — Это роль у него такая.
— А мамка и папка у тебя тоже артисты? — спросил Митька.
— Да, — ответила Даша. — Только их продали князю Трегубову.
— Как — продали? — удивился Митька.
— Взяли да и продали, — ответила Даша. — Крепостные мы — вот и продали.
У Митьки от удивления даже рот приоткрылся.
— Как так: артисты — и крепостные? — усомнился он.
— Конечно, крепостные, — ответила Даша.
— Все крепостные? — переспросил Митька.
— Да.
— И тот, что штаны в клетку?
— Да.
А Митька все смотрел на Дашу и не верил: артисты — и вдруг крепостные!
Жил Митька на новом месте, а все о своем думал — бежать. И снова стал собирать сухари на дорогу. Только поступал теперь умно: прятал сухари далеко, на конном дворе, в старой соломе.
А как-то сидел Митька с Дашей на обрыве реки и рассказал про свой план. И про сухари рассказал.
— Вот здорово! — воскликнула Даша. — А куда ты побежишь, Митя? спросила.
— В Закопанку, домой, — ответил мальчик.
Сказал в тот день Митька, что убежит, а потом пожалел. Прошла вдруг у Митьки охота бежать. Назначил один срок не ушел. Назначил другой — не ушел тоже.
А однажды Даша его спрашивает:
— Ты что ж, передумал?
Митька покраснел, надулся и ничего не ответил. А сам решил: «Уйду, в эту же ночь уйду!»
Дождался Митька вечера, лег на лежанку, а сам, чтобы не заснуть, с боку на бок переворачивается.
— Ты что, поганец, не спишь? — крикнула девка Палашка.
Затих Митька. Выждал, пока Палашка захрапела, полежал еще немного, потом соскользнул тихонько с лежанки, на цыпочках подошел к двери, приоткрыл ее так, чтобы та не скрипнула, вышел в сени, схватил армяк — и на улицу.
Думал Митька, что девка Палашка спит. А она притворялась. Заметила Палашка за Митькой последние дни странное, вот и стала приглядывать.