Я только покачала головой.
Он положил себе ещё сахара.
– Вопрос, что теперь делать.
Я пожала плечами.
– Понимаешь, любимая, нельзя оставить все так, как есть, – продолжал Марк.
– Почему?
Он не ответил, и я добавила:
– Зачем ты лгал ради меня, если не хочешь оставить все как есть?
– Я лгал, чтобы спасти тебя и выиграть время. Но это не может длиться вечно. Нельзя нормально жить, когда тебя ищет полиция трех разных городов.
– Меня не ищет…
– Конечно, ищут не Марни Элмер и не миссис Ротлэнд. Но ты не знаешь, что тебя ждет в любой момент. В следующий раз меня может не оказаться рядом. И ты не отделаешься так легко.
Меня трясло, словно от простуды.
– Позволь мне лечь в постель.
– Наверное, есть какой-то выход, но я его не знаю. Нельзя прожить всю жизнь в бегах.
– Давай подумаем об этом утром.
Он поставил чашку на стол.
– Так ты и жила всегда, предлагая подумать утром, когда возникали трудности? И так свыклась с этой манерой, что опасность перестала пугать. Ну, а мне она кажется очень серьезной.
– Подумай только – каждый раз, входя в чей-то дом, встречая новых людей, мы будем ждать и бояться; потом наспех лгать, и так всегда, но в один прекрасный день это не поможет, и тебя разоблачат.
– Другого выхода нет.
– Но ведь и я несу ответственность как соучастник, укрыватель преступления. Я не хочу садиться в тюрьму, Марни.
– Отпусти меня – и все.
– Отпустить в тюрьму?
– Нет, просто дай уйти. Я тихо исчезну. Люди скоро все забудут.
– Сомневаюсь. Твое бегство ничего не решит… А может, это и выход… Подумаем завтра на свежую голову.
Но и завтра, и послезавтра, и после послезавтра яснее не стало. Мы перестали говорить на эту тему, но я видела, что Марк продолжает думать.
Но что тут можно было сделать? Марк мог либо выдать меня полиции, либо не выдать. Я не перила, что он когда-нибудь действительно предаст меня, – а ведь каждый день только усугублял его собственную вину, все больше вовлекал его в уголовное дело. Во всяком случае, он по-прежнему любил меня. А то, как он защитил меня у Ньютон – Смитов, меня просто потрясло.
Зато последующих несколько недель, пока все висело в воздухе, я целиком и полностью зависела от его доброй воли, и я жалела, что так многое уже растеряла. Нужно было снова заслужить его симпатию или, по крайней мере, не давать поводов для недовольства. Конечно, если бы пойти ему навстречу, как все, было бы гораздо проще…
Примерно через неделю Марк сообщил, это ему опять звонил Роумэн, интересовался, решила ли я отказаться от лечения навсегда, и я сразу увидела, что если чем и могу порадовать Марка, лучшего не придумаешь. Поэтому пообещала потерпеть ещё несколько недель. Марк согласился, и я отправилась к Роумэну, чувствуя, что Марк воспринимает это как единственно возможное решение.