— Не убоялась!
— А Ленин доступный, смотри, человек.
И вот уже в какой раз до малейших подробностей приходится обо всём рассказывать Нюте. Слушают Нюту матросы, сами вставляют слова.
— Смотри, чаем поил. Значит, тот, в длинной шинели: «Раз-два. Будь здоров. Не задерживай». А Ленин вон оно как: «Товарищ Нюта, раз ты представитель Балтийского флота, не обижай, не отпущу, пока московских чаёв не отведаешь».
— Выходит, морского образования не имеет? А жаль.
— А как написал, с уважением: если возможно…
И тут же возник разговор о комиссаре Лепёшкине.
— Нет, всё же правильный у нас комиссар. Мыслит тоже, считай, по-ленински… Наказал, ну и хватит. «Бросай кобылу, возвращайся, Виров, назад, на корабль».
Потом девочку в сторону отозвал Ванюта:
— Ну, ну, так что Владимир Ильич про меня сказал?
Нюта слово в слово всё передала.
— Одобрил, значит, — крякнул Ванюта. — Ну, лешие, — повернулся он в сторону моряков, — чтобы теперь у меня по струнке… — Опять повернулся к Нюте: — А тебе бы — того, оно бы… в приют…
Ох, уж этот Семён Ванюта!
Накаркал всё же Ванюта. Вскоре у комиссара Лепёшкина снова произошёл разговор с балтийцем.
— Да как же так, — расшумелся матрос — Чтобы снова она ничейная!
— Зачем же — ничейная. Ей же там будет лучше. Да и мы не забудем. Пойми — ну будь хоть торговый, у нас же военный флот. А время? Да что говорить, не мирное нынче время.
— Нет, — повторил матрос. — Вот что, — сказал, поразмыслив, — увезу я её под Лугу, словом, в деревню, к своим.
— Ну что же, — сказал Лепёшкин.
Объяснил балтиец Нюте, в чём дело.
— Поедешь?
— Поеду, — тихо сказала Нюта.
Простились матросы с Нютой. И Наливайко, и Зига, и Хохлов, и Наджми, и товарищ Ли. Простился и боцман Ванюта.
Прощался и комиссар Николай Петрович Лепёшкин:
— Ну, брат Нюта, помни Балтийский флот.
А как башмачки?
Увозила Нюта с собой башмачки.
Глава третья
ВОЛШЕБНАЯ ПАЛОЧКА
НЕДОБРЫЙ ЧАС
Хоронили старого Вирова. Старик умер неожиданно, без всякого к тому повода. Ещё днём выходил на поле. Смотрел на весеннюю благодать, на зелень озимых, на кусты при дороге, что бросили в этом году особенно длинную ветвь. А вечером вернулся домой, лёг и больше не встал.
Хоронили без музыки. По-крестьянски. На телеге покойника привезли к сельскому кладбищу. Такие же старики, как и сам умерший, покрякивая, сняли гроб. Местный священник отец Капитолий произнёс отпевание. Гроб опустили в могилу. Ударили в крышку комья водянистой весенней земли. Вырос холм-бугорок.
Старуха Вирова, или просто Вириха, как называли её в деревне, жилистая, небывало высокого роста женщина, не проронила ни единой слезы. Она лишь как-то упрямо смотрела в землю и прижимала по-бабьи к губам край платка.