«Какого Чукалина? – хотел поправить его священник. – Саньку Коробейника, – но передумал. Чукалин так Чукалин. Кого бог ему направит, того он и примет.
* * *
Но бог направил к нему именно Коробейника. Санька тихо вошел, огляделся и присел на лавку рядом со священником. В двери еще раз показалась и исчезла взлохмаченная седая голова Тохтарова, но помешать отцу Василию он так и не решился.
– Ну, здравствуй, Санек, – дернул кадыком отец Василий.
– Здравствуй, Мишаня, – не опуская глаз, ответил Коробейник.
– Под чужой фамилией ходишь? – спросил отец Василий.
– Ты вроде тоже на другое «погоняло» откликаешься, Мишаня. И бороду, я смотрю, отпустил.
– Не хочешь грехи исповедать перед господом своим?
– Я не вызывался, – отрицательно покачал головой Коробейник.
Оба замолчали. Отец Василий не мог «предъявить» Саньке ничего, в конце концов, жизнь и не такие фортеля выкидывает. И все равно ему было очень и очень обидно.
– Я тебя когда увидел, даже не поверил, что такое может быть, – жестко сказал он.
– А ты и не верь, – парировал Коробейник. – Я бы тоже никогда не поверил, что Мишаня Шатун будет в рясе ходить.
– Это другое, – возразил отец Василий.
– И это – другое, – со значением и даже каким-то вызовом в голосе сказал Коробейник.
В коридоре послышался какой-то шум, и Коробейник встревожился, стремительно вскочил и подбежал к двери.
– Тише, – предупредительно показал он священнику рукой. – Подожди, Мишаня, помолчи.
За дверями стихло, и Коробейник вернулся на лавочку.
– Братва говорила, шухер будет. Ты бы шел отсюда, Шатун, я так понимаю, тебе сейчас человеков мочить никак нельзя?
– И что? – сглотнул священник.
– А то! – жестко ответил Коробейник. – Шуруй отсюда, пока не поздно. И «хозяина» с собой прихвати, не хрен вам здесь делать.
Отец Василий ошарашенно смотрел на Коробейника. Это был прежний Санька – сильный, умный и волевой боец. В коридоре снова раздался невнятный гул, а через некоторое время – одиночный выстрел. И снова все стихло.
– Ах, блин! – подскочил Санька и снова метнулся к двери. – Кажется, нам хана! – ожесточенно произнес он.
Отец Василий стремительно поднялся и подбежал к двери. Открыл и выглянул наружу. Конвойного в коридоре не было! А вдалеке, в самом конце длинного коридора, ворочалась и кипела страстями бесформенная черная масса.
– Назад! – оттащил его за рясу Санька. Он был все так же невероятно силен.
– Подожди! Надо к выходу! – без особой уверенности возразил отец Василий.
– Поздно! – выдохнул Коробейник. – Теперь в любую сторону поздно.
И в его голосе послышалось такое отчаяние, что отец Василий почувствовал, как у него на загривке по-звериному поднялись дыбом волоски.