– Ну что, Миша, оклемался твой дружок-то, – улыбаясь, сообщил он. – Уже глазками вовсю лупает.
У священника потеплело на сердце.
– А Рубцова Толю мы вчера выписали, – продолжил главврач. – Он к тебе еще не заходил?
– Нет.
– Значит, к маме поехал. Мы с ним недавно перекуривали, так сказать, в полное попрание больничного режима, так он все каялся, что маме долго не писал. Ты хоть знаешь, что у него в большом авторитете?
Священник пожал плечами.
– А давай-ка, Мишенька, мы с тобой на рыбалочку зарулим! – с немного натужным воодушевлением предложил Костя. – А то даже Ольга начала беспокоиться. Все в трудах да в трудах, слова лишнего не скажешь.
– Оля? – удивился отец Василий.
– В общем, так. Снасти я приготовил. Еду из дома возьмешь. А лодку я у Петра арендовал. Помнишь такого? – и, дождавшись ответного кивка, завершил: – Сегодня же и поехали. Идет?
Отец Василий задумался. Если даже Ольга решила, что ему нужно сменить обстановку, значит, и впрямь пора. Правда, ему было немного горько, что она не сказала ему это прямо в лицо.
– Ладно, – кивнул он. – Только учти, я пост держу, так что никакого спирта.
– Заметано! – обрадовался главврач. – К девяти освободишься?
– Сегодня даже к восьми, – улыбнулся товарищу священник.
* * *
Они выехали на пристань к девяти вечера. Костя говорил правду, на причале их уже ожидал промышляющий извозом и сдачей лодок в аренду старый речной волк Петр – для своих Петя, а для совсем своих Петюн. Отец Василий кинул на дно моторки рюкзак и уселся рядом, предоставив завершение переговоров и управление Косте.
– Будешь проходить Щучий остров, держись подальше от камыша, там отмель, – отдавал последние распоряжения Петр.
– Да знаю я, Петя, – отбивался от бесчисленных нотаций и советов главврач.
– Вот все вы так говорите, – недовольно покачал головой лодочник. – А мне потом днище ремонтируй! Хорошо еще, если не потопят, тур-рис-ты!
Он произнес это «тур-рис-ты» с таким отвращением, что отец Василий улыбнулся. Он понимал страдания старого рыбака при виде откровенно халатного, любительского отношения к своему старинному, уважаемому промыслу.
Наконец Костя отбился, плюхнулся к мотору и рванул тросик. Двигатель взревел, и лодка, стремительно набирая скорость, помчалась по мягким, округлым речным волнам. Солнце еще не зашло, и немного подсвеченная сбоку волжская вода казалась такой нежной, такой ласковой, что вызывала желание упасть в нее лицом вниз, да так и лежать, ощущая, как нежнейшие волны ласково касаются усталого тела. Отец Василий откинулся спиной на рюкзак и все смотрел и смотрел, как стремительно проносятся мимо мелкие заросшие острова. В этот момент он, пожалуй, снова был счастлив.