Когда досужие журналисты начинают рассуждать о том, существует ли всемирная террористическая организация «Аль-Каида», или это плод преувеличений и чьего-то больного воображения, им надо показать скромного торговца коврами Салима. Потому что он и есть ответственный координатор «Аль-Каиды». Хотя знают об этом немногие. И конечно, ему бы хотелось, чтобы посвящённых в тайну стало ещё меньше.
— Я считаю, Салим, что никто не может обеспечить ничью безопасность, — Мачо перестал улыбаться. — И твоя жизнь каждую минуту висит на волоске, и моя. Мы привыкли рисковать. Но я скажу тебе ещё, что я считаю!
Мачо наклонился вперёд и встретился взглядом с нечеловеческими, почти без зрачков, глазами Салима.
— Я считаю, что я ещё способен забрать с собой в ад двух-трёх человек. А может, и больше! И каждый из моих людей тоже способен это сделать! Ты хорошо умножаешь, Салим?
Они несколько секунд буравили друг друга взглядами, излучаемая каждым ментальная энергия сталкивалась с равной по силе энергией противника, как будто сцепленные руки силачей застыли в схватке на столике для армреслинга. Атташе по культуре Том эту схватку наверняка бы проиграл и не вышел отсюда живым. Но Мачо отличался сильной ментальностью. Она не уступала жестокой ментальности Салима. К тому же офицер выразился достаточно прозрачно: сколько бы человек ни выскочило из соседних дворов, но часть их погибнет. И в первую очередь погибнет сам Салим. А координатор Аль-Каиды, несмотря на свою фанатичность и жестокость, всё же хотел жить. Поэтому он первым отвёл взгляд и отвернулся.
— Я просто так спросил. Для интереса.
Он снова отхлебнул чай и взял себе инжир, на который нацеливался Мачо.
— Я слушаю твоё дело, уважаемый гость, — голос по-прежнему был совершенно спокоен.
Мачо перевёл дух.
— Я знаю, где можно взять атомную бомбу.
Невозмутимость будто стёрли с лица Салима мокрой губкой.
— Где?! — жадно выдохнул он.
— Даже не бомбу, ракету, — поправился Мачо. — В России. Во время перевозки на поезде.
— Охрана?!
— Сколько может быть охранников в поезде? Ну двадцать, ну сорок…
— Хоть сто сорок! Что от меня требуется за это?
— Только честное слово.
— Какое?
— Что она не будет использована против моей страны!
Салим, не задумываясь, кивнул:
— Клянусь!
Клятва, данная неверному, ничего не стоит. Но Мачо изобразил полное удовлетворение.
— Я еду в Россию. Мне нужен канал, по которому я могу с тобой связаться.
Салим ненадолго задумался, потом со значением наклонил голову.
— Слушай внимательно, американец…
Теперь в слово «американец» он вложил совсем другой оттенок, чем несколько минут назад.