Дом был крепким и новым, в три этажа, выложенных из качественного красного кирпича. В нём был надёжный подвал с двумя выходами, в котором вели неторопливую, как и положено на Кавказе, беседу хозяин и гость.
— Ты слышал когда-нибудь про Салима?
В устах имама Али Арханова редко звучало такое почтение, с которым он назвал это имя. Однако Лечи Исмаилов, уже много лет считавшийся одним из самых ярых и непримиримых полевых командиров, никак на это не отреагировал. Его смуглое суровое лицо, будто высеченное из горного камня, продолжало оставаться хмурым и сосредоточенным. Ледяной неподвижный взгляд Лечи открыто буравил влажный от пота лоб собеседника, словно стремясь просверлить в кости отверстие и заглянуть в мозг. Чёрные с проседью волосы были старательно зализаны назад, но аккуратная причёска совершенно не гармонировала с его небритыми щеками.
Практически все, кто был знаком с Исмаиловым, включая и имама Арханова, считали его законченным фанатиком, свихнувшимся на почве ваххабизма. Друзей и родственников у Лечи не было. Он всегда был сам по себе, потому что ненавидел всех вокруг, только некоторых терпел, а некоторых — нет, и они переставали жить. Арханова он тоже ненавидел, но пока терпел.
— Нет, не слыхал. Кто это? — Исмаилов вставил в рот сигарету и щёлкнул зажигалкой.
Али недовольно поморщился. Грузный чеченец пятидесяти трёх лет, с тяжёлыми набухшими веками и не в меру широкой челюстью не переваривал табачного дыма и запрещал любому курить в его присутствии. Любому, но не Лечи Исмаилову. Арханов самому себе не мог признаться в том, что в глубине души побаивается этого безжалостного человека.
— Это один из руководителей нашего движения.
— Я никогда не видел его. Я никогда не слышал его речей. Я не знаю, чем он помог нашей борьбе. Какой он руководитель? И зачем мне его знать?
— Салим живёт в Иордании, или в Катаре, или в Саудовской Аравии. Он всё время переезжает, поэтому никто точно не знает, где он живёт. Его мало кто видел, и ещё меньше тех, кто после этого остался в живых. Но те деньги, которые ты получаешь от меня, поступают от Салима…
Лечи холодно усмехнулся.
— Откупиться деньгами легче, чем самому участвовать в борьбе. Как это делаю я и мои люди. И ты, — после короткой заминки добавил он.
— Так вот, Салим скоро прибудет к нам. Он будет руководить одной чрезвычайно важной операцией. Пожалуй, самой важной для нашего дела.
Полевой командир усмехнулся ещё раз. Представления о важности разные у штабных крыс и у человека, за спиной которого отряд готовых на всё головорезов.