— Эге, — обрадовался старик, рассчитывающий встретить, пусть и такой, но даме благодарного слушателя, — а знавала ли ты Дедилу, хозяина Семиречья? Была у него в заводе лошадка, славная лошадка, да только, вишь, спортил кто…
Веста изумленно взглянула на Ваню, увидела, что и он, и Максюта давятся от смеха, и демонстративно подошла к Велебе.
— Слыхала, дедушка. И что же с ним сталось?
Будиволн просиял и, прокашлявшись, не спеша начал рассказывать.
Максюта же подхватил Ваню под руку и тихонько повел с площади.
— Куда мы идем? — поинтересовался тот, уже отойдя довольно далеко, — я‑то здесь ничего не знаю.
— Есть тут одно местечко, — возбужденно заговорил Максюта, — там и посидим, и поговорим спокойно. А эти, — он махнул рукой в сторону площади, — еще, поди, долго не уймутся. Я‑то старика знаю, у него этих баек в запасе больше, чем звезд на небе.
Ваня усмехнулся и посмотрел вверх. Звезды, необычайно крупные, очень яркие, поблескивали, мерцали, лили на землю неровный свет. Ветер с упорством гонял по небу облака, стараясь закрыть рогатый месяц, но тот, будто назло ветру, все время выплывал из‑за темной завесы. Было довольно прохладно, в домах горели огни, где‑то протяжно выла собака. Максюта свернул в темный переулок и уверенно зашагал вперед.
— Это здесь, за углом, — сообщил он Ване, почему‑то перейдя на шепот, — почти пришли.
И, повернув еще раз, Максюта буквально втолкнул Ивана в какое‑то крохотное помещение.
— Эй, хозяин! — заорал он таким страшным басом, что перепугал Ваню до смерти. — Гости пришли!
Раздались шаркающие шаги, кто‑то закашлялся.
— Кого еще принесло на ночь глядя? — раздался недружелюбный голос. — Чего надобно?
— Свои, — так же громко прокричал Максюта, — давай, старик, все что положено!
— Ты чего так орешь? — шепотом спросил Ваня. — Ночь на дворе, еще разбудим кого, тебя, чай, во всей округе слышно!
— Так он глухой, — так же шепотом ответил Максюта, — а что побудим — не велика беда!
— А если… — начал Иван, но не договорил, потому что кто‑то ухватил его за бока.
Ваня взвизгнул, Максюта заехал по кому‑то рукой. С пола раздалось сдавленное рычание, зажегся тусклый огонек лучины, и в его свете Иван разглядел средних размеров медведя, который силился встать, но никак не мог этого сделать, потому как у него на спине стояла могучая нога Максюты.
— А, медведика моего, ироды, обидели? — ворчливо проговорил старик, зажигая лучиной свечи. — Живую тварь эвон как умучили!
— Ты, дед, — строго закричал Максюта старику на ухо, — своего зверя‑то уйми, не ровен час, брата Иванко зашибет!