— Откуда знаешь? — изумился Иван. — Я тебе не рассказывал!
По лукавой морде волчицы Ваня понял, что это она обо всем поведала Пересвету, хотел было обидеться, но вместо того только рассмеялся:
— Эх ты какая! Сразу видно — женщина, не умеешь язык за зубами держать.
Веста только фыркнула. Открыли дверь, быстро прошли комнатушку, где раньше дежурили богатыри, охранявшие птицу‑огнецветку, и вошли в царевнину опочивальню. В нос сразу ударил резкий запах гари. Когда все трое пригляделись, увидели, что в светлице медленно тлеет занавеска, загоревшаяся от свечи. Ваня быстро подбежал, сорвал ее и затушил, затем отворил окно и впустил в светлицу свежий воздух. Только потом осмотрелись. На кровати под пологом, где прежде спала царевна Калина, теперь крепким сном спал царь Далмат. Сама Калина спала, свернувшись калачиком, на ковре рядом с окном, так что Ваня едва на нее не наступил. Он подошел к царю, который во сне казался просто маленьким старичком, и осторожно потряс за плечо:
— Батюшка царь!
Далмат не просыпался. Ваня потряс сильнее:
— Батюшка царь!
— А? — не открывая глаз, просипел царь и тут же заворчал горестно: — Да что же это такое! В мои‑то годы, в былые‑то годы… Мы пленникам хоть поспать спокойно давали ночью! Молодежь беспутная!
— Батюшка царь! — в третий раз воскликнул Иван. — Это же я, Ваня, помнишь? Я тебе живой воды и молодильных яблок обещался привезти — так вот, я принес!
— Ой, прочь, прочь! — отмахнулся царь, повернулся на другой бок и укрылся с головой толстым одеялом.
Ваня не отступал и закричал уже в самое ухо Далмату:
— Батюшка царь! Да что ж это такое, — он с отчаянием посмотрел на Весту, — не просыпается старик!
— Кто это старик? — мгновенно проснулся царь и гневно посмотрел на Ивана. — Это какой еще старик? Я еще, поди, поскриплю малость, потопчу землю, рано меня еще в старики записывать!
Ваня не мог удержаться от смеха, даже Пересвет и тот заулыбался.
— Царь Далмат, — наконец почтительно продолжил Иван, — али ты меня не помнишь?
— А? Кто? — Царь потянулся и потер глаза руками. — Ванька! Ты, что ли?
— Я, — заулыбался Иван, — я, царь‑батюшка!
— Экий ты прыткий! — покачал Далмат седой головой. — А я уж думал, ты все, с концами! Я‑то вишь как, — он скорбно пожевал губами, — на старости лет да в полон попал. И к кому! Не к ворогу какому, а к своему же приятелю давнишнему, Елисею‑царю!
Ваня хотел было рассказать, что царь Елисей тут ни при чем, но предпочел сразу перейти к делу. Он взял у Пересвета четыре молодильных яблока и кувшинец с живой водой и протянул их царю: