Вскоре послышались шаги отца в его спальне, и я с волнением ждал, когда он откроет дверь. Для себя я уже решил, что притворюсь спящим. С минуту он прохаживался в холле, затем раздался тяжелый вздох… пауза… потом он позвал меня: «Даги, Даги, пойди-ка сюда!» Я удивился, почему он позвал именно меня. «Никто не видел меня, — мелькнуло в моей голове. — Притворюсь-ка я спящим». Вскоре дверь в мою спальню открылась, и вошел отец. «Даги, вставай», — сказал он. А я, четырехлетний ребенок, изо всех сил пытался притвориться спящим, но так или иначе, не думаю, что это было убедительно. Робко вошел я в холл. Черная радуга угрожающе висела надо мной. Я не упомянул, что она была не только на стене, но покрывала и дорогую картину, где был изображен испанский конкистадор! «Ты что-нибудь знаешь об этом?!» — произнес отец, свирепо глядя на меня. Было бы хорошо сейчас сказать правду, но тихий дьявольский голос говорил: «Никто не видел тебя. Он не узнает». И я выпалил:
«Нет!» Но отец не унимался: «Я снова спрашиваю тебя, знаешь ли ты что-нибудь об этом?» Мне хотелось сказать правду, но я подумал, что постараюсь обмануть еще раз, и тем самым подписал себе приговор. Уж если вы стали на путь обмана, тяжело повернуть обратно. «Нет», — произнес я, стараясь, чтобы это звучало убедительно. «Хорошо! — сказал отец. Я буду бить тебя до тех пор, пока ты не скажешь правду». Мгновенно он спустил мои штаны, перегнул через свое колено и начал шлепать. Когда я чувствовал, что его рука вновь опускается на мои ягодицы, я кричал: «Я не делал этого! Я не делал этого! — Я сделал это! Я сделал это!» Нужно испытать такие муки, чтобы признаться.
Отец поставил меня на ноги и сказал: «Даг, я наказал тебя не за то, что ты сделал плохо, а за то, что ты соврал мне». Потом он сказал, чтобы я шел в ванную комнату и умыл лицо. С трудом вошел я в ванную, взобрался на стул (я был еще невысок ростом, чтобы дотянуться до раковины) и взглянул в зеркало. К моему удивлению, все лицо было усыпано маленькими черными точками обувного крема! Я-то думал, что никто не узнает о моей проделке, но, посмотрев на себя после встречи с отцом, понял, как на самом деле выглядел в его глазах. Как и Исаия, я понял, что погиб!
А теперь позвольте спросить вас: «Когда я взглянул в зеркало и увидел пятна на лице, то, как вы думаете, все дело было в зеркале?» Нет. Я был всему причиной. То же происходит, когда мы видим Иисуса Христа на кресте, умирающим за наши грехи, — тогда понимаем, что мы грешники. Библия говорит, что грех есть беззаконие (1 Ин. 3:4). Закон Божий, или Десять Заповедей, есть зеркало (Иак. 1:23-25). Так же, как зеркало не смывает грязь, так и закон существует не для того, чтобы удалять грехи. Закон указывает нам на грех; затем мы идем к Иисусу для очищения.