Вскоре после этого за девочкой приехал граф. Он поручил её заботам гувернантки в одном из принадлежавших ему замков, дал в услужение слуг и придворных карликов, а сам как следует снарядился и отправился в путь, ибо теперь все его устремления и помыслы были направлены на то, чтобы добиться руки красавицы Рихильды.
В приподнятом настроении Гомбальд прибыл ко двору графини и, опьянённый восторгом, бросился к её ногам, а она, увидев перед собой красивейшего мужчину Брабанта, по которому так долго тосковало её сердце, почувствовала невыразимую радость и тут же поклялась рыцарю в вечной любви и верности. Отныне её дворец превратился в Иду и Пафос [27], как будто сама богиня Цитера [28] избрала его местом своего пребывания. В сладостном упоении и изысканных забавах, как светлые утренние грёзы, протекали дни и годы счастливой пары. И Гомбальд, и Рихильда часто уверяли друг друга, что и в преддверии рая они не были бы так счастливы, как здесь, на земле. У них не оставалось других желаний, кроме одного, – чтобы их взаимное счастье длилось вечно. Однако влюблённые были не слишком сильны в философии, а потому никому из них не могло прийти в голову, что беспрестанное наслаждение удовольствием убивает это удовольствие, и что такая приправа к жизни в слишком больших дозах отбивает к ней вкус и похищает всю её прелесть.
Незаметно притупился интерес к прежним радостям. Изысканные забавы и развлечения стали казаться однообразными и пошлыми. Рихильда, в силу своего переменчивого характера, первая почувствовала это. Она стала капризной, властной, холодной, а иногда и ревнивой. И супруг уже не испытывал прежнего душевного равновесия. На него напала хандра; любовный взгляд в его глазах погас, и совесть, с которой раньше он позволял себе лицемерно шутить, взялась за него всерьёз. Граф Гомбальд сознавал, что это он погубил первую жену, и в его душе зрело раскаяние. Всё чаще с грустью и теплотой вспоминал он о ней, а народная мудрость гласит: «Никогда не бывает счастья во втором браке, если супруги слишком часто вспоминают о первом». С Рихильдой то и дело стали возникать споры, и Гомбальд уже не раз говорил ей прямо в лицо, что она – причина всех его несчастий. Однажды, после очередной ссоры, граф сказал:
– Мы не можем больше жить вместе. Совесть заставляет меня искупить мою вину. Я хочу совершить паломничество к Святому Гробу в Иерусалим, – может быть там мне снова удастся обрести душевный покой.
Как сказал, так и сделал. Рихильда противилась этому, но больше для виду. Гомбальд собрался в путь, написал завещание, прохладно простился с женой и уехал. Не прошло и года, как в Брабант пришло известие, что граф умер в Сирии от чёрной чумы, так и не успев получить утешения у Святого Гроба и искупить свои грехи.