Голод, обильно утолённый едой, вызвал своего близнеца – мучительную жажду, особенно после того как любитель вкусно поесть Саррон заметил, что ветчина была немного пересолена. Стремительный Андиол первым выразил своё неудовольствие этим, как он выразился, полуобедом.
– Что за обед без вина! – с горечью в голосе посетовал он.
Андиол долго ещё болтал о недостатках чудесной салфетки, пока наконец Амарин, найдя его критику оскорбительной и не желая подвергать свой подарок дальнейшим унижениям, не схватил салфетку вместе со всем, что на ней оставалось. Но в этот момент и миска и кости от ветчины – всё исчезло.
– Брат, – сказал Амарин привередливому приятелю, – если ты ещё когда-нибудь захочешь стать моим гостем, то довольствуйся тем, что тебе предлагает мой стол, а для своей жаждущей селезёнки ищи обильный источник сам. Что касается напитков, то это страница из другой книги. «Где стоит пекарня, – говорит пословица, – там нет места пивоварне».
– Хорошо сказано, – отозвался хитрец Саррон. – Посмотрим, что скажет другая страница.
Он опять вырвал из рук Амарина салфетку, перевернул её на другую сторону и, расстелив на лужайке, попросил услужливого духа подать им самого лучшего вина. И вмиг перед ними появился кувшин из майолики, по всему видно, из того же старинного сервиза, наполненный великолепной мальвазией.
Теперь, когда счастливые оруженосцы наслаждались сладким нектаром, они, пожалуй, не променяли бы это место и на трон императора Карла. Вино вдруг унесло все их заботы. Оно искрилось и играло в медных шлемах, заменявших им бокалы. Даже придира Андиол отдал справедливую дань талантам чудесной салфетки, и если бы её хозяин только пожелал, он тотчас же обменял на неё свой изъеденный пфенниг, который, хотя и не открыл пока что свои достоинства, всё же не стал ему от этого менее дорог. Каждую минуту нащупывал он в кармане монету, проверяя, на месте ли она. Потом вытащил её и попробовал рассмотреть на ней чеканку, но тщетно. Тогда он перевернул монетку и стал разглядывать обратную её сторону. Не разглядев и здесь ни изображения, ни надписи, Андиол собрался было сунуть монетку обратно в карман, как вдруг обнаружил под ней другую такую же монету, но только не медную, а золотую. Он несколько раз незаметно перевернул волшебную монету и окончательно убедился, что раскрыл её секрет.
С буйной радостью, которую вот также, наверное, ощутил старый сиракузский мудрец [51], когда, опустив в ванну с водой кусок золота и открыв знаменитый закон, в восторженном безумии, не замечая собственной бесстыдной наготы, громко оповестил все переулки своим «Эврика!», поднялся Андиол-меченосец с земли и неуклюже, как козёл, прыгая вокруг дерева, закричал во всё горло: