— Если ты дольешь водички, я и голову помою — шампунь есть.
— Предложение отклоняется. Ты после этого будешь сохнуть полчаса — где фен воткнешь? И потом, напоминаю — у нас тут, радость моя, мал-мал вокзал, а не сауна. Ферштейн? Потому попрошу побыстрее.
— Ох и вредина же ты, Рудин, — я прямо не знаю… Рудин смотрел на купальщицу и чувствовал, как непрошеный огонь Первородной Силы могуче наполняет его не выспавшийся накануне организм. Запах, конечно, это большое дело. Но — я думаю, вы согласитесь: если бы Алиса обладала фигурой, положим, того же репродуктора отечественного пессимизма — Леры Староусадебной, полагаю, ничем таким особенным рудинский организм не наливался бы так непрошено! Алиса Рудольфовна чудо как хороша собой — вот второй секрет. Она просто обворожительна:
Длинные точеные ножки, осиная талия, попка кругленькая да плюс ко всему — копна воздушных волос цвета спелой пшеницы, большущие зеленые глаза под мохнатыми ресницами, не нуждающимися в туши, и чуть скуластое личико, некоторым образом нестандартное и вместе с тем весьма пикантное в своей нестандартности. Если ее приодеть как следует да затащить силком в косметический салон, наша золотоволосая красавица с великолепной фигурой, сильными стройными ногами и безукоризненным бюстом сведет с ума самого отъявленного женофоба. Однако по ряду причин она тщательно маскирует природой данные достоинства: носит массивные роговые очки, джинсовый комбез безразмерный, скрадывающий фигуру, либо отвратные клетчатые платья от подбородка до пят, моет волосы детским шампунем и стрижет себя сама (все равно в конский хвост скручивать — стараться не стоит!), как извращение игнорирует макияж и парфюмерию, ходит валкой утиной походкой и от всех этих ухищрений умудряется выглядеть старой колючей климактерозаврихой. В общем — прячется. От кого? Да от гадов разных под личиной представителей мужеска пола. В жизни нашей красавицы замаскированной дважды были случаи, когда таковые гады с нею поступили самым гнусным образом. И как раз именно тогда, когда она являла себя миру во всей своей прелестной открытости и незащищенности. Так что, извините: лучше в окопе да под массетью — и осторожненько этак обозревать подступы через перископ, не высовывая башку. Так надежнее…
Рудина Алиса стриптизом не баловала и никогда не позволяла любить себя при свете. Крайне редко, уступая наплыву романтических бредней, соглашалась на одну лишь тусклую свечку где-нибудь в углу, подальше, а если порой наступательная похоть мужа побеждала в дневное время, требовала занавешивать окно плотной шторой. Вы можете мне не поверить, но за два года супружеской жизни Рудин так и не имел возможности как следует полюбоваться голенькой Алисой при нормальном освещении: она никогда не купалась в водоемах, загорала только в глухом палисаднике, будучи дома одна и под охраной ризенов-людогрызов, а в открытых нарядах, даже наедине с мужем, не щеголяла. Впрочем, Сереге и без стриптиза хватало: он вечно носил в сердце (и предстательной железе) желанный образ обнаженной прелестницы, запечатленный в те редкие моменты бытовых недоразумений, без которых, сами понимаете, не обходится ни одна супружеская пара даже самого консервативного склада…