— Правильно — мы ни хрена не знаем, — желчно буркнул Рудин. — Зато везде опаздываем. А ну…
Покопавшись в инструментах, Серега молча вручил Саше увесистую монтировку, сам взял разводной ключ и, не оглядываясь, направился по дороге к сторожке.
По дороге топали недолго: метров за триста осторожно протиснулись по кустам и, выйдя на едва заметную тропку, крадучись двинулись в обход опушки, заходя с тыла.
Очень скоро выяснилось, что предосторожность сия отнюдь не лишняя: на кромке опушки, правее сторожки, лежали двое. Хорошо, в общем-то, лежали, грамотно: с разносом в семь-восемь метров, чуть на взлобке, укрывшись за толстенными еловыми стволами — отличная позиция для огневого контроля за тропой, ведущей к болоту, и подступами к сторожке. Ошибка была в том, что двое ждали врага со стороны единственной дороги. Про «левую» тропку, по которой крались наши следопыты, они не знали…
— Раздевайся, — одними губами скомандовал Рудин.
— Совсем? — удивился Саша.
— По пояс, — Рудин нехорошо прищурился:
— Че дурака валяешь? Одежда будет об ветки шуршать. Кроссовки тоже снимай — босыми пойдем. Идем очень медленно, прощупывая каждую веточку — ошибиться нельзя. Берешь рыжего. Смотри на меня — прыгаем вместе. Пошли…
Пятьдесят метров, отделявшие полуголых лазутчиков от засадников, преодолевали минут десять, не меньше. Подобравшись метра на три, Рудин замер за елкой, практически перестав дышать, дождался, когда Саша выйдет на годную для рывка дистанцию, и, махнув левой рукой, по-кошачьи прыгнул на спину врага.
Враг оказался чересчур чувствительным: в последний момент, уловив за спиной движение, молниеносно прянул в сторону, разворачиваясь по оси в направлении нежданно грянувшей опасности.
Рудин со всей дури саданул «разводягой» врага по голове. Не дернись враг — разнес бы головенку вдребезги. А так — «разводяга» скользнул по черепу, раздирая кожу на лбу, чувствительно задевая нос и отшибая правую ключицу.
Саша в семи метрах левее вовсю орудовал монтировкой — но тоже не шибко ловко: соперник его вот так сразу отключаться не желал.
— Сидеть! — зашипел Рудин, подхватывая оброненный противником пистолет и отскакивая благоразумно метров на пять назад: оценив резвость соперника, понял — парень чрезвычайно опасен.
— Стоять! Лежать! — рявкнул Саша в семи метрах левее — Рудин покосился, запечатлел: норма. «Ствол» взял, отошел назад, враг — на карачках, держится за голову.
Серегин супостат за башку держался недолго: промокнул рукавом сочившуюся из глубокой ссадины на лбу кровь, вытер проступившие слезы и глянул зверовато.