— Нет, вы уж ответьте, как реально обстоит расклад, — уперлись «кожаные», угрюмо насупившись. — А то нехорошо может получиться — реально…
— А как насчет поиграться? — поинтересовался незаметно подкравшийся сзади Масло, притащивший из административного здания карабин. — Игра называется — «кто быстрее». Ставлю рубль против ста баксов, что я перебью вас всех, прежде чем вы успеете повытаскивать свои пукалки.
— Всех не перебьешь, реально, — возразил предводитель «кожаных», слегка побледнев, но сохранив похвальную монументальность морды лица (а возможно, это у него врожденное было — еще разобраться надо!). — Нас много. Сначала, реально, сгорит ваш питомник. Потом, конкретно, сгорят ваши дома. Потом вас завалят — реально… Кто у нас «крыша»?
— А «крыша» у нас — Кузя, — сообщил весьма своевременно подкативший Толхаев — он по обыкновению в дневное время разгуливал по питомнику, общаясь с собаками и заряжаясь от них животной энергией. — Мы думали, вы в курсе.
— А почему наш шеф не знает, что ваша «крыша» — Андрей Сергеевич? — удивился «кожаный». — Ну реально-о таких вещах все знают! А он не знает. Может, вы за словами не следите?
— Мы следим, следим, — поспешно заверил Толхаев, заметив, что Ваня с Рудиным синхронно нахмурились и сжали кулаки. — Вы можете быть спокойны — сегодня же Кузя позвонит вашему шефу… А кто у нас шеф?
— Никита, — солидно сообщил «кожаный» и кивнул на Соловья:
— Иван Васильевич его знает.
— Вот и ладушки, — изобразил радость Толхаев. — Езжайте спокойно домой — сегодня же все порешаем…
— Ну и земляки у тебя, Иван Васильевич! — язвительно пробурчал Рудин, глядя вслед удаляющейся иномарке. — «На руках держал!» «С отцами в садик ходил!»
— Может, припугнуть разок как следует? — предложил Масло. — А потом не будут лезть — побоятся.
— Вы, хлопчики, не ерепеньтесь, — сурово погрозил пальцем многоопытный Толхаев. — Уж поверьте мне, я в свое время через все это прошел, хлебанул досыта. Езжайте к Кузе, договаривайтесь насчет «крыши». Он же сразу намекнул: можно было догадаться, чем дело кончится…
…Надо сказать, что Рудин со товарищи с пониманием относились к истерикам, которые периодически закатывал капризный инвалид. Если Толхаев когда-то принадлежал, фигурально выражаясь, к «сливкам общества», то Рудина и его верных друзей — Ваню Соловья и Сашу Маслова можно было смело отнести к самой обездоленной его части. В сравнении с периодом двухгодичной давности они мало что потеряли и потому переменой обстановки шибко не терзались.
— Было бы здоровье — остальное заработаем, — легкомысленно замечает Рудин, когда в его кругу заходит разговор о превратностях судьбы. — Руки-ноги есть, голова на месте, а все остальное — мелочи жизни…