– Нет, уроды, – сквозь зубы медленно проговорил Владимир, – так просто я не уйду. Я вам устрою прощальную гастроль, от которой вас всех в озноб бросит. Всю свою оставшуюся жизнь вы будете бояться даже своих воспоминаний обо мне.
Полунин завел двигатель машины и на огромной скорости рванул ее с места с таким свистом пробуксовывающих колес, что ближайшие прохожие в страхе оглянулись.
– Вот ненормальный-то понесся, будто ему жизнь совсем не дорога, – вымолвила какая-то бабулька вслед удаляющейся иномарке.
* * *
– Да ты с ума сошел, – произнес Шакирыч, – зачем тебе это надо? Тебе лечиться необходимо, у тебя дел полно.
Рамазанов поднялся с кресла, в котором сидел, и нервно заходил по домашнему кабинету Полунина.
– Ну скажи, чего тебе не хватает? Ты еще молодой мужик, у тебя все есть. Деньги, процветающий бизнес, у тебя молодая жена, сын растет.
Сидевший рядом с Полуниным на диване Славка удивленно переводил взгляд с Шакирыча на Полунина, который тоже молчал, куря сигарету и стряхивая пепел в пепельницу, стоящую рядом с ним на диване.
– Так чего еще тебе не хватает? – повторил вопрос Шакирыч, остановившись перед Полуниным.
Владимир медленно поднял глаза на Рамазанова и сказал:
– Покоя, Эльдар, покоя.
– Какого еще покоя? – удивился Рамазанов.
– Покоя в душе, – пояснил Полунин. – Мне, может быть, жить-то осталось считанные недели. Я боюсь только одного, что, когда я буду умирать, перед моими глазами будут стоять насмехающиеся рожи этих козлов, которые поломали мне всю жизнь.
Полунин решительным жестом загасил окурок и твердым голосом произнес:
– Так вот, Эльдар, я хочу поменять выражения на этих рожах! Пусть на них будут видны лишь страх и уныние.
Полунин вынул из кармана рубашки пачку сигарет и снова прикурил, после чего добавил:
– И я хочу, чтобы вы мне помогли в этом… Разумеется, не безвозмездно. Моя доля в нашем общаке будет вашей.
Славка перестал грызть орешки, уставившись взглядом на Шакирыча. Тот молчал несколько секунд, напряженно вглядываясь в лицо Полунина.
– Ты так хочешь их достать, что готов пожертвовать своей долей общака, своим страховым фондом, – наконец с удивлением в голосе произнес Шакирыч.
– Ты же сам сказал, что я не бедный человек, – усмехнулся Полунин. – Останется кое-что на черный день.
Шакирыч снова заходил по комнате, но уже не столь раздраженно, как раньше.
– Но послушай, эти же деньги ты можешь потратить, чтобы уехать за границу и пройти курс лечения там. На твоем месте я бы там и остался. Ты молодой, предприимчивый, поэтому и там устроишь свою жизнь, деньги на раскрутку у тебя есть.