Она и представить себе не могла, что Николас Паллиадис станет следить за ней. За ней уже присматривали. Не хватало только еще новой партии шпионов у нее на хвосте!
Элис хотела было что-то сказать, но передумала. Она не могла объясниться. Вот в чем беда. Эта ужасная неразбериха превращается во все более запутанный клубок, и только она во всем виновата.
– Где твоя одежда? – неожиданно спросил Паллиадис.
– Одежда? – Сбитая с толку, она осмотрела себя. – На мне.
– Я имею в виду одежду. – Он знаком указал официанту, чтобы тот снова предложил ей меню. – Настоящую одежду, а не те тряпки, что сейчас на тебе.
На ней была лыжная крутка из «Лево», парижского магазина, очень популярного среди студенческой молодежи.
– Это нарочно, правда? – сказал он, смерив ее тяжелым взглядом. – Красивая, блестящая манекенщица на подиуме и этакая Золушка после работы. Искусная метаморфоза для того, чтобы усыпить мое внимание благодаря волшебному ореолу.
– Это моя обычная одежда, – огрызнулась Элис. – Я вовсе не Золушка!
Темная бровь приподнялась.
– Думаю, ты изо всех сил стараешься удержать меня на крючке до тех пор, пока твои соучастники не сделают следующий ход. И ты неплохо справляешься со своей работой. – Его голос стал грубым. – Я собираюсь вновь уложить тебя в постель. Мы даже еще не начали по-настоящему.
Элис отодвинула свой стул. Все попытки нормального разговора с Николасом Паллиадисом были бесполезны. Им никогда не найти общего языка.
– Извини, я не могу остаться. Кроме того, – сказала она, имея в виду специальный ассортимент «Л'Эскарго», – улитки – это то, что мне сейчас меньше всего хотелось бы.
Он откинулся на стуле, стиснув в кулак руку, покоившуюся на скатерти.
– Я хочу поговорить с тобой, поговорить, понимаешь? А не устраивать сцену. Ты представляешь, что я пережил, когда обнаружил, что ты… – Он осекся, черты его лица натянулись. – …Что у тебя не было других мужчин. Вероятно, я причинил тебе боль…
Элис внимательно смотрела на него.
– Послушай, тебя никто не заставлял ложиться со мной в постель. Не волнуйся об этом.
Она поднялась из-за стола. Паллиадис встал следом за ней.
– Если это то, о чем я думаю, – произнес он напряженно, наклоняясь над столом, – люди, использующие тебя, заломят большую цену. Они наживаются на чужом несчастье. Невинность красивой девушки ничего для них не значит. Они не посчитаются с тем, что мужчина желает… – Он стиснул зубы. – Это обязанность мужчины – сделать переживания первого раза… незабываемыми для женщины. Это его долг.
Элис разинула рот. Что за нелепое утверждение, похожее на банальность, вычитанную из руководства по занятиям сексом?!