Чем больше времени Инга проводила в гостинице, тем больше она зверела. К администратору она уже входила, открывая дверь ногой.
Одноухий, как и в прошлый раз, сидел перед компьютером и играл. Когда он увидел гостей, его и без того желтое лицо потемнело еще больше, а пальчик сам нажал на кнопочку, обесточивающую машину. В кабинете стало тихо.
– Мы уже разговаривали, не так ли? – Инга прошлась по комнате туда-сюда. – Ухо не болит? А, извини, болеть нечему. Скоро совсем оглохнешь, Володя.
– Чего вы хотите? – еле слышно произнес он, все время ожидая увидеть за хрупкими спинами женщин накачанных садистов. – Я сказал вам пгавду. У меня нет никакого гегоина. Неужели бы я остался здесь, если бы мог обеспечить всю свою жизнь, геализовав товаг.
Дарье было неприятно видеть, как аккуратно одетый, наверняка образованный человек унижается, вымаливая прощение.
– Ты понимаешь, что в твою смену из номера, где я спала, украли сумку?
– Да, но вы же сами пгивели эту девушку.
– Эта девочка показала на тебя. Ведь ты просил ее украсть сумку и положить ее в багажник черной «девятки»?
Инга рассказала Дарье, что ее люди день и ночь пасли Реместова после того, как его обработали, но он ни разу не засветился. В свою смену – на работу, после работы – сразу домой, и никаких приключений. Она просто рассчитывала на то, что под давлением у дежурившего в ту ночь администратора что-нибудь да проскочит в мозгу. Девочка ведь могла и врать, хотя били ее сильно, вот только ее муженек, полудурок, порезался и психанул, не мог додавить какую-то хоть и любимую ею, но все одно – шлюху.
– Я ничего не бгал и ни о чем никого не пгосил. Ну нет, нет у меня нагкотиков!
– Заткнись! – цыкнула на него Инга. – Вот тебе мой телефон, если ты хоть что-нибудь неожиданно вспомнишь – звони. – Она вынула из сумочки сотовый и покрутила перед его носом. – В любое время дня и ночи. Теперь последний вопрос: почему Софья назвала именно тебя?
– Я не знаю, я говогю вам пгавду, я ничего не знаю.
– Партизан, твою мать, – Инга вывалилась в коридор, тяжело дыша. – Дарья, слушай, мне что-то кислорода не хватает, я должна ехать домой. Увидимся позже, хорошо?
Данилова не стала тормозить вдову. По тому, как портится настроение и ухудшается самочувствие Инги, она могла с твердой уверенностью определить, что Парина наркоманка.
Глядя вслед уходящей высокой стройной женщине, Дарья свела столь очевидные вещи воедино. Двадцать первого вечером из комнаты Инги пропадает героин, и всего несколько часов спустя из ее же номера уходит партия. Вдова сама могла все это придумать. Она хотела обуть всех, начиная с мужа и заканчивая «рядовыми сотрудниками».