Франческа крепко сжала губы.
— И все, что вы можете сказать о нем, — что он не зарился на ее деньги? — Она внезапно вспылила и сказала запальчиво: — Боже мой, неужели люди здесь не могут думать ни о чем другом? Да ведь он тащил на себе всю семью! Если честно, я думаю, вы просто не представляете, каково приходится простым людям. Я хочу сказать, как живут люди за пределами Палм-Бич!
— Да будет вам, дорогая. — Старуха с симпатией следила за раскрасневшейся Франческой. — Не надо принимать все так близко к сердцу. Лучше выпейте еще чаю. Да, мне не пришлось узнать эту жизнь. До замужества я выступала на сцене, а это тогда было не очень престижное занятие. Поверьте, очень трудно найти правильную линию поведения — богатые люди очень скоро познают, что всех окружающих притягивают их деньги. Теперь, на склоне лет, я много думала о тех мужчинах, которых любила, и о тех, кто заверял меня в своей любви, и, должна признаться, до сих пор не могу понять, что за этим стояло. Не надо судить поспешно. — Она протянула Франческе новую чашку чаю. — Я знала Ванни и считаю, что он на самом деле любил Карлу, а не просто старался сохранить работу. Да и она была очень привлекательной женщиной, хотя и чрезвычайно избалованной. Если они на самом деле любили друг друга, то им можно только позавидовать.
— Он был моим отцом, — выделив последнее слово, произнесла Франческа.
Выдержка подводила ее. Недавнее объяснение с Куртом не прошло бесследно. Слова сами так и рвались у нее из груди.
— Мой отец был не просто шофером или мальчиком на побегушках — он был прежде всего прекрасным человеком и не заслужил, чтобы о нем говорили как о неодушевленном предмете! Знаете, как он умер? — Франческа уже едва владела собой. — Он сидел за рулем машины-бетономешалки, единственной такой машины, которой владели братья. Ехал по обледенелой дороге, машина стала сползать под гору. Она скользила так около километра, миссис Хэмптон, мой отец мог выпрыгнуть из нее, но он пытался спасти ее. Он погиб, спасая бетономешалку! Мои дядья тяжело переживали его смерть. Я боялась, что дядя Кармин умрет от горя! Мне было четырнадцать лет, и я сохраню в памяти светлый образ отца. Для меня он был самым лучшим человеком в мире. У него было очень доброе сердце.
Франческу душили слезы, и она умолкла. Миссис Хэмптон нарушила наступившую тишину:
— Ваш отец любил Карлу, ей очень повезло в жизни. Вы не знаете, какая она была, и не можете понять все тонкости. Она во всем была достойна старого Чакки. Ни его, ни ее нельзя было любить. Старина Чакки был просто чудовищем.