Вечер обещал быть испорченным.
– Простите, я не танцую, – громко и отчетливо проговорила светская дама, которую изображала Юлька, в его бордовое ухо.
Ухо не исчезло. Оно явно хотело услышать что-то другое.
– Извините, я жду мужа, – поменяла тактику Юлька, – Он должен сейчас подойти.
Ухо поменялось с носом местами.
– Я в вашем городе… ик! Я… ик!.. в командировке… – с трудом произнес обладатель уха и носа. – Я… хочу танцевать… с тобой.
Это было последней каплей. Юлька обняла командировочного за шею и, крепко сдавив ему горло, вежливо, она все же решила и в этой ситуации остаться светской дамой, повторила:
– Прости, козел, я не танцую.
Мужчина изо всех сил напрягал мышцы шеи. Юлька отпустила его.
«Еще не хватало, чтобы Гера увидел, как я обнимаю этого кретина», – пронеслось у нее в голове.
Оглянувшись на вход, Юлька не заметила парочки, за которой она недавно следила, но на их месте стоял Гера и оглядывал столики. Он был растерян и чем-то взволнован. Волосы его были в полном беспорядке. Юлька помахала ему рукой.
Подойдя к столу, Гера не поздоровался, а только грузно опустился на стул, выдохнув при этом из легких практически весь воздух.
– Сегодня хочется напиться. Водки, пожалуйста! – сказал он подошедшему официанту.
Юлька решила пока сама не вылазить. Пусть скажет все, что считает нужным.
«По крайней мере, буду знать, что он считает нужным, – подумала она. – Это тоже ценная информация».
Водку Гера пил молча. Юльке держать паузу было нетрудно: это была не ее партия, и она чувствовала себя в зрительном зале.
– К тебе вчера моя жена приходила? – спросил вдруг ее Гера.
– Гера, ты женат на Марлен Дитрих? Или на Клаудии Шиффер? – съязвила Юлька.
– Нет, – вздохнул он. – Я, к сожалению, женат на Ленке Федурко.
– К твоему великому сожалению, Гера, – согласилась Юлька. – Хотя… Она у тебя красавица. Тебе, Гера, грех на бога роптать. Да и любит тебя… Говорит, мы любим друг друга, просто души, говорит, не чаем, оттого и трахаемся, говорит, как кошки… Только я все же не поняла – котик у нашей кошечки один или она нормальная, полноценная кошка?
– Я, наверное, пойду, – глаза Геры были отрешенные, и Юлька только теперь заметила выражение сильной усталости на Герином лице.
– Обиделся? – спросила она.
– Нет, Юль, – криво усмехнулся он. – Просто устал.
Он выглядел не очень хорошо. Щеки ввалились, глаза, которые всегда были лучистыми, стали тусклые и бесцветные.
– Я пойду, Юль, – встал он. – Не могу я сейчас выяснять отношения, да и не люблю.
Юле не хотелось его отпускать. И это было во-первых. Во-вторых было все остальное…