— Колвина никто не отпускал, Николай Андреевич. Он ушел сам. Вам не следовало давать ему полномочий руководителя уровня…
— Что?! — Барташов не верил своим ушам. Он собрал сюда этих разгильдяев, чтобы они дали ему ответ за собственную халатность, и вдруг один из них начинает обвинять его! — Да ты в своем уме, майор?!
— Так точно. — Колышев напрягся, но отвечал спокойно. — Колвина никто не отпускал, — повторил Вадим. — Он просто воспользовался врученным вами пропуском по его прямому назначению — он открыл им двери.
— Ладно… — Барташов сел и прихлопнул жилистыми руками с растопыренными пальцами темную столешницу своего рабочего стола. — Ладно! — грозясь неизвестно кому, повторил он. — Все свободны. Майор Колышев, останьтесь.
Офицеров, которых только что чудом пронесло мимо больших неприятностей, уговаривать было не нужно. В эту минуту покинуть кабинет Барташова, сохранив при этом погоны на плечах, было тайной надеждой каждого из них, поэтому помещение опустело как по волшебству.
— Садись, Вадим, — мрачно произнес Барташов, когда дверь кабинета наконец закрылась. — Садись и докладывай. Все, подробно, без всяких фортелей.
— Так точно… — Колышев сел в указанное кресло. Вид у него был не менее сумрачный, чем у генерала.
— Где вы его нашли? — спросил Барташов, нервно закурив.
— В семнадцатой районной больнице. По словам врачей «Скорой помощи», их вызвал дворник, убиравший в парке листву, неподалеку от дома Колвина.
— Что он мог там делать?
— Понятия не имею. Дворник увидел лежащего на аллее человека и поначалу подумал, что пьяный. Потом, разобравшись что к чему, вызвал «Скорую».
— Сердечный приступ?
— Нет, инфаркт, осложненный инсультом в коре головного мозга. Когда прибыла бригада реанимации, Колвин уже пребывал в состоянии клинической смерти.
— Его откачали?
— Да, им удалось по дороге в больницу завести его сердце при помощи высоковольтного разряда. Но в данный момент положение не из легких. Кровоизлияние в мозг повлекло за собой паралич. Сейчас он не может ни говорить, ни двигаться. Находится в отделении реанимации на искусственном кровообращении и насильственной вентиляции легких.
— А врачи? Что говорят врачи?
— Ничего. Да в таком положении давать какие-то прогнозы может только психопат, — мрачно резюмировал Колышев. — Колвина выволокли с того света. Что тут можно прогнозировать?
— Да, я понимаю… — Барташов встал и прошел по кабинету из угла в угол. — Эх, Антон, Антон… Не за те идеалы ты уцепился… — сокрушенно произнес он. — Я же говорил ему: забудь. На черта ему нужны были все эти старые обиды!