* * *
Очнулась она спустя минут десять.
Оба вертолета сели на открытом пространстве у съезда на свалку. Полицейские сервомеханизмы возвращались, — одни конвоировали небольшие группы разоруженных людей, другие волокли свои подобия, изрешеченные пулями и, наверное, уже не подлежащие восстановлению.
Инга, едва придя в себя после болевого шока, смотрела на разворачивающиеся события с возрастающим ужасом, отвращением, и глухим протестом, который не находил выхода из-за слабости в мышцах, — она едва могла пошевелиться, иначе, наверное, кинулась бы на помощь несчастным, став одной из жертв разыгравшейся на ее глазах трагедии.
Пленных было человек шесть или семь — после испытанного дистанционного удара у Инги двоилось в глазах, реальность воспринималась, словно сквозь дымку.
Она не могла рассмотреть всех подробностей из-за дальности расстояния, но и того, что сумела увидеть, хватило с лихвой.
Прямо на земле меж севшими вертолетами человекоподобные сервомеханизмы развернули нечто вроде полевой лаборатории — вытащили и установили несколько довольно громоздких приборов, от которых в недра винтокрылых машин уходили глянцевитые кабели стационарного питания.
Затем началось самое страшное.
Пленных по одному подводили к блокам аппаратуры, каждому на голову надевали тонкий обруч, затем следовала минута напряженной тишины обруч снимали и… Инга инстинктивно зажала ладонями рот, — человек, которого только что тестировали при помощи непонятной аппаратуры все еще стоял на коленях, когда один из полицейских поднял импульсный пистолет и дважды выстрелил ему в затылок…
Из глаз Инги брызнули слезы.
Она не понимала: за что? Вид насильственной смерти вызывал удушливые тошнотворные спазмы, все происходящее казалось жутким сном, бредом, ведь эти самые полицейские встречались ей в городе на каждом углу, они были приветливы и предупредительны, всегда готовы помочь, дать нужную информацию, а тут…
До сознания Инги, наконец, дошла страшная и в то же время неоспоримая истина — сервы убивали людей. Они делали это буднично, избирательно, — троих пленных после тестирования затолкали в вертолет, а остальных застрелили, — безоружных, беспомощных.
Она плакала, кусая костяшки пальцев, чтобы не сорваться на крик, ей было так страшно, так противно своего желания жить, беспомощности, ослабевшего, все еще парализованного болевыми ощущениями тела, что внутри как будто заработали невидимые жернова, перемалывая все — память, разум, душу, Инга еще не понимала, что тоже стала жертвой расстрела, ее так же подвергли жесточайшему тестированию, вот только его результаты проявятся не вдруг, они станут известны постепенно со временем, когда… когда она сможет ответить себе: ради чего пряталась, кусала в кровь сжатые, побелевшие кулаки, как и зачем она сможет жить, ведь ее реальность оказалось имеет жестокую необъяснимую изнанку, и значит она фальшива?