Но тут за моей спиной появился Николаев, и Лаптев захлопнул рот и шлепнулся на стул.
Это было для него потрясением.
Он злобно посмотрел на нас с Николаевым.
И вдруг я совершенно неожиданно для себя увидела, что Лаптев улыбается.
И все! Больше я ничего не помню.
Короткая вспышка боли пронзила мой мозг, и все вокруг заволоклось черной пеленой.
Ноги у меня подогнулись, и я полетела на пол. Но самого удара об пол я уже не почувствовала…
…Очнулась я в каком-то кресле и тупо разглядывала обои перед своим носом. Обои почему-то казались мне очень знакомыми.
А через несколько минут я поняла, что нахожусь дома, на моей кровати лежит мертвый Николаев, а в руке у меня зажат пистолет.
И что, скажите ради бога, я должна думать в такой ситуации? Кто убил Николаева? Могу я с полной уверенностью сказать, что не делала этого?
Рада бы, но…
Не помню абсолютно ничего.
– Старший сержант Воронин. Попрошу предъявить документы!
Голос вернул меня к действительности. Машина стояла. В окно со стороны водителя я увидела милиционера с полосатым жезлом.
«Все! Влипла!» – мелькнула паническая мысль.
Я сидела как парализованная, не в силах развязать лежащий у меня на коленях рюкзак и достать свой предательский паспорт. Сердце замерло и, казалось, больше не хотело продолжать свою работу. Мне и самой захотелось умереть тут же, на месте, не поднимаясь с сиденья. Я уже представляла допросы, камеру, хорошо еще, если одиночную, суд, приговор и… Ну, не знаю, что бы мне гражданин судья присудил, но, скажу честно, меня больше привлекала высшая мера, чем лет десять строгого режима…
Я медленно начала развязывать свой рюкзак. Мой унылый водитель, ставший уж совсем мрачнее тучи, достал из кармана права и протянул их в окно машины стоящему рядом с ней сержанту..
Мое сердце дернулось и забилось снова. Я почувствовала, как лоб прокрылся испариной. Мне вдруг стало очень жарко, и я принялась расстегивать жилетку. Я сразу почувствовала, как в машине пахнет бензином.
– Что это вы круги по Москве нарезаете? – спросил гаишник у водителя.
– Дочь ко мне приехала, давно в Москве не была. Попросила по Садовому ее покатать, – ответил водитель тусклым голосом.
– Охота бензин жечь… Голова не закружится? – хмыкнул гаишник. – Свозил бы ее еще куда… В парк Горького, например.
– Да нет, мы уже домой…
– Ну, давай, – напутствовал его сержант. – Все в порядке, можешь ехать.
Он отдал документы, хмыкнул на прощание еще раз и отошел. Мне показалось, что смотрел он на водителя очень иронически.
Мы тронулись и скоро уже снова мчались в потоке машин по Москве. Я только сейчас обратила внимание, что на улице стало темнеть.