Я прошла к ее столу и присела на краешек, показывая, что стараюсь не помять ее бумаги. Она медленно подняла на меня тусклые водянистые глаза. На вид секретарша была лет на десять старше меня.
– Лаптев на месте, деточка? – спросила я ее, ничуть не смущаясь несуразностью своего к ней обращения. – Скажи ему, что я готова с ним встретиться. У меня есть полчаса…
И сунула ей под нос визитную карточку редактора журнала «Рекламный мир». В глазах у нее появилась некоторая осмысленность. Редактор столичного рекламного журнала, оказывается, способен еще пробуждать сонное царство приемных провинциальных рекламных агентств.
Секретарша двумя пальцами осторожно взяла у меня из рук визитную карточку и, мило мне улыбнувшись, плавно проплыла в кабинет своего шефа.
Ровно через десять секунд она вылетела обратно уже полностью проснувшаяся и, сильно меня удивив неизвестно откуда взявшейся способностью быстро выговаривать слова, затараторила:
– Извините, что заставила вас ждать… Андрон Владимирович приглашает вас к себе…
Я вошла в кабинет.
Я сразу же пожалела, что затеяла эту… аферу. Да, теперь я понимала, что мой визит к Лаптеву был самой настоящей аферой. И шансы закончиться удачно у нее были, как и у всякой аферы, примерно один к двадцати. А больше никогда и не бывает.
Лаптев посмотрел на меня так внимательно и так изучающе, что я просто похолодела вся. Он был, как всегда, очень мрачен, но я знала, что это только защитная маска, прилипшая к его лицу. За год он практически не изменился. Мне только показалось, что седины в его волосах было прежде побольше…
«Да он, кажется, красится!» – все еще весело подумала я, хотя ситуация требовала от меня не веселья, а сосредоточенности.
Он продолжал смотреть на меня молча, и это меня раздражало.
«Ну, начинается! – подумала я. – Опять эти дешевые провинциальные игры в молчанку… Но теперь-то мы кое-что уже повидали, нас голыми руками не возьмешь…»
– Вы, кажется…
Я заглянула в свой шикарный девственно-чистый блокнот и произнесла по слогам.
– …Лап-тев?
И посмотрела на него вопросительно. Это была сознательная, продуманная наглость. По лицу Лаптева видно было, что теперь он молчал уже не столько выжидающе, сколько возмущенно.
«Глотайте, глотайте, Андрон Владимирович, – резвилась я. – На здоровье!.. Тоже мне – арбатовский пуп земли нашелся…»
Не дождавшись от него ответа, я решила продолжить разговор в том же духе. Или он примет мой тон, или я собьюсь. И проиграю.
– И вы решили со своей…
Я вновь заглянула в свой матово поблескивающий кожей блокнот.
– …»Рам-пой»… покорить Москву, сидя в своей арбатовской Тмутаракани?