Дальнейший осмотр не дал ему ничего, кроме металлических фрагментов реактивных ранцевых двигателей.
С борта автоматического испытательного модуля вниз ушли двадцать один человек. Его находки подтверждали, что приземлиться смогли лишь шестеро, включая самого лейтенанта, но еще оставалась надежда, что остальные бойцы взвода не сгорели, попав под тепловой удар, — быть может, их отнесло дальше в сторону, за десятки километров от намеченной точки?
Надежда всегда умирает последней, и хотя он запретил своему рассудку апеллировать к ней, в голове все же промелькнула мысль о тех, кто, по словам Насти, внезапно атаковал Чужих у контрольно-пропускного пункта дивизии…
Убедившись в тщетности дальнейших поисков, он вернулся к найденной экипировке, проверил автомат, закинул его за плечо и принялся очищать от налипшей листвы кевларовую броню, когда за спиной раздались неосторожные шаги.
Лозин резко обернулся, вскидывая «шторм».
— Жить надоело? — секунду спустя неприязненно осведомился лейтенант, узнав Херберта.
— Нет… — выдавил побледневший американец.
— Тогда не подходи ко мне со спины, — сухо посоветовал ему Иван.
Херберт не ответил, переминаясь с ноги на ногу.
— Я пришел поговорить, — наконец произнес он.
— О чем?
— Ты не доверяешь мне. Это плохо. Лозин криво усмехнулся.
— Естественно, не доверяю, — согласился он. — И не смогу это сделать при всем желании.
— Почему? — упрямо переспросил Херберт.
— Потому что НАСА и Министерство обороны США не суть одно и то же, — спокойно пояснил Лозин. — Я знаю, сколько времени требуется для оформления пропуска на выезд за пределы части. Тебя предупредили о превентивном ядерном ударе не за час до катастрофы, а как минимум часа за три, иначе ты бы не успел оказаться вне городской черты.
В скупой лаконичной констатации фактов не прозвучало ни ненависти, ни отвращения, лишь ствол «шторма» холодно смотрел в сторону американца, выдавая запредельное напряжение этих секунд.
Глаза Херберта потемнели, казалось, он борется с самим собой, но эта непонятная внутренняя схватка длилась лишь миг…
— Я боялся… Ты был злым… Но я пришел сюда, чтобы сказать тебе… — Джон мучительно подбирал русские слова, и Лозин, внимательно наблюдавший за ним, внезапно осознал абсурдность ситуации. Имело ли теперь значение, кто и кем являлся в невозвратимом прошлом?
«Да», — мысленно ответил себе лейтенант, а вслух произнес:
— Ты ведь не сотрудник НАСА, Джон?
Херберт вздрогнул.
— Я двадцать лет работал на агентство, — ответил он. — У меня было имя и репутация в кругу научных специалистов. Но год назад… — Он запнулся, а потом безнадежно махнул рукой: — Я совершил… как это сказать? Гражданский поступок…