Буквально ворвавшись в комплекс, он увидел профессора Миллера. Генрих стоял, прислонившись спиной к стене длинного коридора, прижав ладони к лицу.
Из-под пальцев Миллера капала кровь.
— Док, что случилось?!
Профессор не успел ответить на вопрос, в этот миг за дверями лаборатории, раздался звон разбитого стекла, и звук падения человеческого тела.
Антон метнулся туда.
Ярко освещенное помещение выглядело полностью разгромленным, даже перегородка из тонированного стекла разбита.
С пола, отряхивая гранулы не причиняющего порезов стеклопластика, поднимался Хоук.
— Кошка дикая… — выругался он. — Светлов, осторожнее!
Антон осмотрелся. Кроме разбитой перегородки и перевернутой аппаратуры в глаза бросалась открытая камера поддержания жизни.
Тревога на миг сменилась чувством облегчения. Дана очнулась.
— Где она?
— Не знаю. Что вы с ней сделали?
— В смысле?
— У нее силы, как у… — Энтони не нашел подходящего сравнения, — Ты посмотри как она меня швырнула… — Он болезненно поморщился указав на разбитую перегородку.
Антон пожал плечами.
— Может, док перемудрил со стимуляторами?
— То-то она ему лицо и располосовала. — Огрызнулся Энтони.
— Ладно, помолчи. — Антон сделал шаг в направлении открытого «саркофага». — Дана? Дана, отзовись! И хватит дурить…
Ответа не последовало, лишь раздался лишь слабый всхлип.
Антон обошел камеру поддержания жизни, прозрачный колпак которой был разбит изнутри.
Девушка сидела на полу, сразу за высоким постаментом. Ее нагое тело била крупная дрожь, руки были испачканы кровью, своей и Миллера.
Светлов огляделся, увидел вывалившиеся из распахнутого стенного шкафа полотенца и постельные принадлежности. Как раз, что нужно…
Спрятав АПС, он взял подвернувшуюся под руку простынь и осторожно приблизившись, присел рядом с Даной, которая, как казалось, больше не воспринимает реальность, отключившись от внешнего мира.
— Ну, что с тобой?
Голос Антона заставил ее вздрогнуть и поднять голову.
Несколько секунд ее безумные глаза с расширенными зрачками смотрели на него, а потом выражение ужаса и смертельной тоски, читавшиеся во взгляде, вдруг начали истончаться таять.
Она узнала его.
— Антон… — едва слышно прошептали ее губы. — Мне страшно… и холодно…
Он заставил ее встать, обернул в простыню, как будто маленького ребенка, затем взял полотенце и отер лицо.
— Все хорошо… Чего ты испугалась?
— Меня заперли… — Тихо, но уже внятно ответила она, не отрывая взгляда от Светлова. — Я искала тебя…
— Знаю. Теперь все в порядке. Ты можешь мне поверить?
Она все еще дрожала, но взгляд уже окончательно оттаял, в нем больше не читалось выражения безысходности.