– Это Бог спас меня от преступления, – завершая «исповедь», невесело сказала Золовкина.
– Посредником в убийстве вашего мужа кто был? – спросил Антон.
– Некто Ширинкин, по прозвищу Максим-толстый.
Бирюков, переглянувшись с Лимакиным, задал еще вопрос:
– Он теперь освободился из колонии?
– Если не попал под амнистию прошлой осенью, то сидеть ему еще полтора года. – Золовкина вздохнула. – Сводить с пузатым толстяком счеты теперь не собираюсь. Из жуткой депрессии меня вытянула Соня Царькова. Заставила сдать в аренду новосибирскую квартиру, где я буквально сходила с ума, и уговорила поселиться у нее в коттедже.
– Хороший коттедж, – сказал Бирюков.
– Прекрасный! Дорого он обошелся Соне, да не напрасно она потратилась. Деньги при нынешней инфляции утекают, как вода, а недвижимость всегда в цене. Там более, что семейная жизнь у Царьковых не сложилась. Жить с Гошей стало невыносимо.
– Почему?
– После смерти матери у него крыша капитально съехала набекрень. Он совершенно охладел к Соне и стал постоянно ворчать: «Оставь меня в покое». На уговоры обратиться к врачам раздраженно заявлял: «Я же не болен!». Хуже того, временами на Гошу накатывала ревность.
– Без повода?
– Совершенно.
– Но ведь возраст у Царьковой тоже – еще не вечер…
– Надо знать Соню. Мы с ней яркие противоположности. Я импульсивная. Могу такую корку отмочить, что, одумавшись, за голову хватаюсь. На днях одного контролера, внаглую потребовавшего халявную бутылку коньяка, назвала муходером и как нашкодившего щенка выгнала из магазина. На следующий день пришлось заплатить тысячу рублей штрафа за то, что в фактуре вместо месяца «май» напечатали «ай». Царькова так никогда бы не поступила. У Сони другой характер. Она – стратег. Прежде, чем один раз отрезать, семь раз отмерит. Досконально просчитает десятки ходов и выходов. На таких, как Царькова, многое в России держится. Ну, вспомните хотя бы русские сказки! Волшебные женщины в виде золотой рыбки, щуки, царевны-лебедь, царевны-лягушки спасают наших Иванов-дураков, сидящих на печи и поджидающих чуда. Вот и Гоша Царьков, как сказочный Иванушка, витает в облаках.
– Не знаете о том, что Царькова уже нет в живых? – внезапно спросил Бирюков.
Золовкина удивленно округлила глаза:
– Как нет?…
– Во время грозы сгорел в своей «Тойоте».
Золовкина прижала ладони к побледневшим щекам и, глядя Бирюкову в глаза, торопливо заговорила:
– Я сразу догадалась, что вы пришли не за халявным коньяком, но не могла понять, почему так внимательно слушаете мои воспоминания о прошлом. Оказывается, причина вашего внимания к моей персоне – гибель Гоши Царькова. Хотите верьте на слово, хотите проверяйте, но я Гошу на самосожжение не толкала. Если его подожгли злые люди, то мне об этих подонках ничего не известно.