– Георгий Васильевич не пытался их продавать? – спросил Бирюков.
– Чтобы хоть немного разгрузить дом от макулатуры, я в прошлом году и нынче несколько раз давала объявления в областную газету «Сибирские вести» и по местному телевидению. Готова была за бесценок отдать книги посредникам на реализацию. Бесполезно. Это при советской власти поэзия была в моде. Теперь другое время и люди другие. Телевизор страшно включать. На всех каналах – секс, мордобой, стрельба, взрывы да кровавое месиво. Молодежь словно очумела. Недавно в универмаге слышала разговор двух молоденьких продавщиц. «Ты вчера смотрела ужастики?» – «А как же! Ой, я так их обожаю!». Невольно задумаешься: до какой степени надо опуститься морально, чтобы обожать ужас?…
– Да, мораль нынче, следует признать, далеко не на высоте, – сказал Антон и вновь спросил: – Автор не огорчался, что его книги не пользуются спросом?
– Нисколько. Для него был важен процесс, а не конечный результат. Жизнь в домике на Кедровой мне стала казаться невыносимой. Чтобы отвлечься от беспросветности, решила построить коттедж. Когда закончила стройку, Георгий оглядел хоромы и скептически усмехнулся: «Поздравляю, Софа. Теперь ты – столбовая дворянка, а я останусь у разбитого корыта. В своем доме мне стены помогают». Жить одной в коттедже оказалось еще тоскливее. Поехала в Новосибирск к давней подруге. Потеряв любимого мужа, Золовкина, оптимистка по натуре, переживала свою исковерканную судьбу тяжелее меня. С трудом уговорила Яну сдать новосибирскую квартиру в аренду и переселиться на жительство ко мне. Вдвоем мы повеселели. Георгий нас не беспокоил. Продолжал писать стихи и периодически, когда кончались деньги, звонил мне насчет «продуктовой дотации».
– Пенсии ему не хватало?
– Он слишком пренебрежительно относился к деньгам. Часто одалживал встречным и поперечным пьянчужкам, которые никогда долгов не возвращали, но сам ни у кого взаймы не брал. Да и я постоянно следила, чтобы не влез в долги. Кроме меня, его иногда выручали друзья по афганской службе. Просто брать у них деньги Георгий отказывался категорически. Тогда они пошли на хитрость. Стали покупать у него книги вроде бы для реализации.
– Значит, о сведении с ним денежных счетов преступниками не может быть и речи?
– Конечно, нет. В этом я уверена стопроцентно.
– Яне Золовкиной вы доверяете?
– Абсолютно и во всем.
– Какие у нее отношения с Валентином Сапунцовым?
Царькова растерянно замялась:
– С прошлого года – никаких. А что, это очень важно?
– Понимаете, София Михайловна, когда я беседовал с Яной, она казалась мне искренней до той поры, пока разговор не зашел о сожителе. Тут ваша лучшая подруга заговорила, как Цыган-конокрад: «Я – не я и лошадь не моя». Чем можно объяснить такую перемену?