Весьма мелодраматично, но тем не менее большинство из этого являлось правдой. Инспектор Брэдли знал о проходящих в особняке сексуальных и наркотических оргиях, но по приказу свыше вынужден был закрывать на все глаза. Знал он кое-что и о некоторых более чем странных лондонских сектах – достаточно, чтобы понимать, что ритуальное убийство вполне реально, тем паче в комбинации с нездоровым разумом и нелегальными препаратами. И хотя это еще не стало (да и не станет) достоянием общественности, медэксперт склонялся к мнению, что порезы на горле и запястьях девицы Борланд нанесены в попытке скрыть тот факт, что вся кровь уже вытекла из нее через два глубоких прокола яремной вены.
Сумасшедший убийца, очевидно. Или ритуальное убийство? Сразу и не скажешь. Инспектор Брэдли приказал подать машину.
– Кто ты, Лизетт Сэйриг, почему носишь мое лицо?
Бет Гаррингтон встала с постели. На ней была старинная кружевная сорочка без рукавов, почти такая же, какую носила Лизетт. Ее зеленые глаза – те самые глаза под маской, которые так потрясли Лизетт во время их прошлой встречи – влекли и околдовывали.
– Когда мой верный Эдриан поклялся, что видел моего двойника, я подумала, что его мозг окончательно сорвался с катушек и докатился до полного безумия. Но после того, как он проследил за тобой до вашей маленькой галереи и привел меня туда, чтобы показать твой портрет, я поняла, что столкнулась с чем-то, что выходит за рамки даже моего опыта.
Лизетт стояла, оцепенев от жуткой притягательности своего воплотившегося в жизнь ночного кошмара. Ее близнец обошла вокруг нее, холодно и оценивающе разглядывая девушку: так змея взирает на загипнотизированную жертву.
– Кто ты, Лизетт Сэйриг, почему твое лицо я видела в своих снах, почему оно преследовало меня в кошмарах, когда я лежала мертвой, – лицо, которое я считала своим?
Лизетт заставила свои губы заговорить:
– Кто ты?
– Мое имя? Я меняла их, когда полагала разумным это сделать. Этой ночью я Бет Гаррингтон. Давным-давно я была Элизабет Бересфорд.
– Возможно ли это? – Лизетт надеялась, что имеет дело с сумасшедшей, но знала, что эта надежда напрасна.
– Дух являлся ко мне во снах и медленно похищал мою смертную жизнь, даруя взамен жизнь вечную. Ты понимаешь меня, хотя твой рассудок и настаивает, что подобное невозможно.
Она развязала тесьму на сорочке Лизетт и позволила легкому одеянию упасть на пол, потом то же сделала со своим облачением. Они стояли лицом к лицу, и обнаженные тела казались отражением друг друга.
Элизабет взяла лицо Лизетт в свои руки и поцеловала ее в губы. Поцелуй был долог; чужое дыхание холодило рот Лизетт. Когда же Элизабет оторвалась от ее губ и пристально посмотрела в глаза, Лизетт увидела острые кривые клыки, выступившие из верхней челюсти Бет.