– Я слишком устала. Не могу есть.
– Ну ладно. Но тогда ты слишком устала, чтобы работать. Ни супа, ни работы. Будем просто спать. – Рорк обнял ее за талию. Ева тоже обвила рукой его талию, и они вместе двинулись к двери. – Ты пустишь меня обратно? В свою работу?
А ведь она действительно отгородилась от него, сообразила Ева. Нет, они оба отгородились друг от друга. Позакрывали дверки.
– Да, мне бы не помешала помощь. Начать хоть с системы охраны в школе.
– Я – твой человек.
Ева бросила на него взгляд и улыбнулась:
– Это точно.
Она погрузилась в сон, а потом, перед самым рассветом, погрузилась в любовь. Ее разбудили его теплые губы. Теплые, сладкие, зовущие ее. И ее губы ответили на зов. Его руки взволновали ее. Сердце Евы как будто вздохнуло с облегчением. Ощутив его жар и ритм, она раскрылась.
В полной тишине, в мягкой, успокаивающей темноте их тела сомкнулись.
Они искали и находили утешение. Давали друг другу безмолвные клятвы. Насыщали друг друга.
Она уютно устроилась в сгибе его руки и задремала.
– Надо было дать тебе поспать.
– Мне так хорошо, что можешь не сомневаться: ты все сделал правильно. – «Все было бесподобно», – подумала она про себя. Она могла бы пролежать, свернувшись рядом с ним, до начала следующего тысячелетия. – А который час? – спросила Ева.
– Около шести.
– Тебе пора вставать?
– А мне нравится быть тут.
Ева улыбнулась в темноте.
– Я умираю с голоду.
– Да неужели?
– Серьезно. Умираю с голоду. Зря я вчера не взяла это чертово печенье со сливочной тянучкой.
– Нет, твоему организму нужно кое-что получше сливочной тянучки.
– Если хочешь трахнуть меня еще раз, имей в виду, – сначала кофе.
«Ну вот, – подумал он, – наконец-то мы вернулись».
– Вчера кот сожрал полтора ирландских завтрака. Почему бы нам не повторить? Только на этот раз съедим их сами.
– Ты тоже не ел?
– Нет, не ел.
Ева опять улыбнулась. Приятно было сознавать, что он тоже мучился вместе с ней. Она поднялась на локтях и нависла над ним.
– Давай поедим. Много.
Они поели прямо в постели, сидя по-турецки и поставив между собой тарелки. Ева поедала яйца с таким аппетитом, словно их должны были поставить под запрет с минуты на минуту.
Рорк заметил, что она уже не так бледна. И черные круги под глазами, свидетели душевных ран, исчезли. Она взглянула на него, и он понял, что у нее еще что-то на уме.
– Что? – спросил он.
– Не хочу опять все портить, но еще одна вещь меня точит.
– Ну валяй, я слушаю.
– Красное платье.
– Да иди ты!
– Нет-нет. – Ева взмахнула вилкой, полная решимости пройти через этот разговор без ссоры и обид. – Просто выслушай меня, хорошо? Ты сказал, что, когда впервые ее увидел, она была в красном платье. Ты веришь в совпадения? Как это получилось, что она опять оказалась в красном платье, когда вдруг снова свалилась тебе как снег на голову?