– Избалованные соплячки меня не пугают. Зачитай ей права, Пибоди, и оформи арест за три убийства и одно покушение на убийство. Мы добавим Адель Верси, когда у нас будут все данные.
– Папа! Папа! Не давай им меня забирать! Папа!
Ева отвернулась и подошла к Оливеру Страффо, ни разу не оглянувшись назад.
– Давайте пойдем и сядем, Оливер.
– У меня ничего не осталось. Ничего. Это мой ребенок. Моя дочь. Она… Я ее создал.
– Нет, не вы. Иногда нечто чудовищное рождается из чистого и порядочного. А бывает и наоборот. Можно стать порядочным, родившись из чего-то чудовищного. Уж я-то знаю, о чем говорю.
Ева взяла его под руку, но остановилась, увидев спешащую к ним Луизу.
– Мистер Страффо.
Он взглянул на Луизу.
– Аллика! Она мертва?
– Нет, она пришла в себя. Сознание пока еще спутанное, и я не могу вам ничего обещать. Но сейчас она нуждается в вас. Вы должны быть с ней рядом. Давайте я вас к ней отведу.
– Аллика. – Оливер устремил слезящиеся, полные отчаяния глаза на Еву. – Рэйлин.
– Насколько сильно вы любите свою жену, Оливер? Насколько сильно вы любите своего сына?
Теперь он уже рыдал. Он кивнул и позволил Луизе увести себя.
Покончив с долгим и тяжким процессом оформления, Ева вернулась к себе в кабинет.
Рорк сидел за ее столом и работал на ее компьютере.
– Казенная собственность, приятель.
– Угу. Просто время коротаю за работой, и она уже на пути к моему домашнему компьютеру. – Он повернулся кругом в кресле. – Тяжелый денек у вас выдался, лейтенант.
– Бывали и похуже. Вот это я себе и повторяю на каждом шагу. А тебе следовало бы отравляться домой.
– А я решил, что еще могу тебе понадобиться. – Рорк поднялся, подошел к ней и обнял. – Ведь могу?
– О, да. – Ева тяжело вздохнула. – Я думала… надеялась, что мне станет легче, когда с этим будет покончено. Думала, вот получу ответы, все увяжу, арестую ее, оформлю, и мне станет легче. Думала, я успокоюсь. А теперь… сама не понимаю, что я чувствую.
– Жалеешь Оливера и Аллику Страффо. И тебе тошно думать о маленьком, ни в чем не повинном мальчике, о старой женщине, о хорошем человеке, хорошем учителе, который погиб из-за раздутого эго самовлюбленной психопатки. Ты жалеешь жену, которая о нем горюет.
– Я ей позвонила. Жене Фостера. Сказала ей, что мы закрыли дело, что я приду к ней и все расскажу. О господи! – Ева закрыла глаза. – А тебе следовало бы отправляться домой.
– Нет, я поеду с тобой.
– Ну да. – Опять Ева вздохнула. – Это было бы здорово. Знаешь, она пустила в ход слезы, и на агента из Детской службы подействовало. На Миру не подействовало. Предварительное слушание назначено на завтра. А тем временем, в связи с жесточайшим характером преступлений и ввиду отсутствия протеста со стороны родителей, ее содержат в КПЗ для взрослых, правда, отдельно от остальных. Ты же ведь все слышал?