И вдруг волосы на голове Конана стали дыбом, и парня начала бить крупная дрожь. В дальнем углу комнаты на большом каменном стуле сидела огромная фигура обнаженного человека с обнаженным мечом, лежащим на коленях. Пустые глазницы лица-черепа смотрели на Конана сквозь мерцающий свет костра.
Как только Конан увидел обнаженного гиганта, он понял, что тот мертв, мертв долгие столетия. Кожа на трупе была коричневой и высохшей. Мясо на его гигантском торсе ссохлось, и потрескалось до такой степени, что висело лохмотьями на неприкрытых ребрах.
Это открытие, однако, не смирило дрожь ужаса у юноши. Бесстрашный в битвах, уставший за свои годы от сражений, способный встретиться в битве на равных с любым человеком или животным, парень не боялся ни боли, ни смертельного врага. Но он был варваром с северных холмов Киммерии. Как и все варвары он ощущал сверхъестественный страх перед могилами и темнотой, со всеми ее страхами и демонами и монстрами Старой Ночи и Хаоса, которыми населена темнота за пределами круга их костра для всех примитивных народов. Конану легче было бы снова встретить голодных волков, чем оставаться здесь, рядом с мертвецом, смотрящим на него со своего каменного трона, в то время, как колеблющиеся огоньки костра создавали видимость жизни на высохшем лице-черепе и двигали тени в высохших глазницах, как будто бы там были темные горящие глаза.
3. МЕРТВЕЦ НА ТРОНЕ
Хотя кровь застыла у него в жилах и волосы на макушке стояли торчком, парень яростно затряс головой. Проклиная кошмары, он зашагал на негнущихся ногах через склеп, чтобы ближе рассмотреть давно умершего. Троном служил квадратный зеркально отполированный черный камень, грубо вырезанный наподобие стула на помосте высотой в фут. Обнаженный человек или умер на нем, или был посажен уже после смерти. Вся одежда, которая была на нем, рассыпалась на кусочки. Бронзовые пуговицы и обрывки кожи его амуниции лежали у него под ногами. Ожерелье из необработанных золотых самородков висело у него на шее, неограненные драгоценные камни мерцали с золотых колец, надетых на его когтистые руки, все еще сжимающие оружие. Бронзовый шлем, покрытый зеленой, восковой патиной, красовался на голове над высохшим коричневым лицом.
С натянутыми как струна нервами Конан заставил себя вглядеться в эти съеденные временем черты лица. Глаза ввалились, оставив две черные ямы. Кожа на высохших губах была содрана, выставляя напоказ желтые клыки, оскаленные в безрадостной усмешке.
Кто он был, этот мертвец? Воин древних времен, какой-нибудь великий главарь, которого боялись при жизни и усадили на трон после смерти? Никто не может ответить на эти вопросы. Сотни народов бродили и правили этими гористыми землями с тех пор, как Атлантида погрузилась в изумрудные волны Западного океана восемь тысяч лет назад. Судя по шлему, мертвец мог быть главой ванов или асов, или примитивным королем какого-нибудь забытого Гиборейского племени, давно исчезнувшего в тени времени и похороненного под пылью веков.