Глава третья. Главный выстрел Тадеуша Костюшки
1
А на самом-то деле история эта, как и многие серьезные истории, началась далеко не сегодня. Может быть, год назад, а может, и больше. Нашей группы она коснулась осенью девяносто восьмого, когда генерал-майор Кулаков в очередной раз прилетел ко мне в Бадягино и, посадив вертолет километрах в трех от деревни, с удовольствием прогулялся по берегу Жидохманки, потом — через заливные луга, где с покошенной, а где и с перестоявшей, почерневшей от первых морозов травой, потом — через поля, по разбитому тракторами проселку, утопая сапогами в вязкой октябрьской грязи. Дядя Воша вначале вежливо поинтересовался, хорошо ли ловятся окуньки в омутах, а потом раскурил, как водится, не без некоторого усилия свою отсыревшую, плохо набитую отечественную сигарету и, отравляя дивную свежесть осеннего воздуха чудовищно ядовитым дымом, сообщил:
— Придется тебе созывать ребят и прямо завтра выдвигаться.
Все это было не оригинально и не ново, собственно, показалось бы очень странным, если б он приехал, а никакого задания не выдал, и срочность всех этих операций давно уже никого не пугала — работа такая. Нам, чай, и платят — грех жаловаться! Но когда Кулаков счел необходимым остановиться на некоторых подробностях, скажу честно, у меня просто челюсть отвисла.
Я, конечно, понимаю: кризис, дефолт, чехарда в правительстве, напряженность на Балканах, ожидание коммунистического реванша какого-то там ноября, но, пардон, господа, не до такой же степени! В общем, Кулаков предлагал нам поработать практически за бесплатно, на благо родного ЧГУ. Как обычно, с риском для жизни. И поработать непонятно зачем. С необъявленной конечной целью, и при очень относительном информационном обеспечении.
Мы сидели на заднем дворе, я на — чурбаке, который только что служил мне для колки дров, Кулаков на скамеечке под стеной сарая. Я строгал в задумчивости березовое поленце, пытаясь изобразить нечто вроде древней палицы, и думал, кто же из нас сошел с ума. Или это просто вся страна с нарезки слетела? И теперь — хошь не хошь — придется жить в этом сумасшедшем доме, если конечно, не избрать другого варианта — то есть эмиграции. Денег-то на это у меня бы хватило, да и специальность такая, что в любой стране без куска хлеба не останешься. Вот только с языками, мягко говоря, так себе, некогда было их учить. И неохота…
Да, я люблю иногда поездить по свету, но жить могу только здесь, в Бадягине — на берегу маленькой речки со смешным названием Жидохманка. Между прочим, к жидам она никакого отношения не имеет, и, спешу заметить, лично я не антисемит, просто речка жиденькая такая…