Разговор за столом совсем перестал клеиться, ветер усиливался, и его вой с каждым мгновением становился все более зловещим.
Помощник мрачно посмотрел на капитана, тот едва заметно кивнул. Моряк выскочил из каюты, почти сразу сквозь шум ветра стали слышны его громкие команды.
– Ночь будет тяжелой, – угрюмо произнес капитан. – Поэтому иди в свою каюту. Если бы не пророчество, сейчас сам бы готовил судно к шторму. Хотя мы и уходим от него, но недостаточно быстро. Может покачать, паруса порвать, а то и перевернуть. «Быстрый» – хорошая шхуна, но морские боги ее не любят.
– Тогда удачи!
Я пошел к двери, но уже на половине дороги меня повело вбок – волна ударила в борт – потом оттащило к столу. Я пытался цепляться руками за все, что попало, но это мне ничего не дало, только ногти обломал о деревянную обшивку каюты.
Потом волна отхлынула, и меня потащило к двери. Там я все-таки успел ухватиться за ручку и переждал очередную волну.
Капитан ухмыльнулся и рявкнул:
– Держись за леера на подветренном борту, тогда, может, и доберешься до трюма. Если не доберешься, тогда сам поймешь, что любой прорицатель может ошибаться.
Мне пришлось туго, едва я появился на палубе. Я мгновенно промок до нитки, казалось, что волна обрушивается из черного ниоткуда именно на меня.
Матросы суетились – часть свертывала паруса, повиснув на мачтах, остальные были заняты внизу. Палуба была мокрой и скользкой. Я крепко вцепился в леера и, перебирая их руками, как-то сумел добраться до трюма. Как только я туда ввалился, матросы набросили сверху промасленную парусину – теперь выйти не удастся до тех пор, пока не закончится шторм.
Внизу было темно и страшно. Судно скрипело так, что, казалось, вот-вот развалится, волны били в борт не хуже огромного молота, да и вообще от этого грохота я почти оглох.
Я несколько раз упал, пока добрался до своего гамака, около которого чья-то добрая душа повесила масляный фонарь. Это меня спасло, иначе сошел бы с ума. Я раскачивался в гамаке, судно сперва вздымалось высоко вверх, а потом, после короткой передышки на вершине волны, падало вниз, чтобы потом снова карабкаться вверх на очередную волну. В желудке образовалась звенящая пустота, и каждый раз после падения ее только добавлялось.
Никогда раньше не думал, что обыкновенная вода может так греметь, причем звуки были разными – то словно огромный молот бил по днищу, и бедный корабль стонал, визжал всеми своими сочленениями, то гигантская водная лапа обдирала борт, скрежеща своими многочисленными когтями.
Выл ветер, напевая какую-то буйную бесконечную балладу, причем конец каждого куплета выкрикивал во весь голос, заглушая даже молот волн. Скрипели мачты и не только они – каждая доска несчастного судна добавляла свою ноту в общий хор.