— Я даже думать про такое боюсь! — с жаром зашептала ей Белла. — Хотя она с меня за какой-то сглаз столько взяла, что думаю, никого из порядочных обычных людей она в семечки не перекидывала. Нас ведь сама знаешь кто — забесплатно глазит. А Кургузиха со Светкой еще ведь и о проценте с имущества договаривались…
И тут обе вспомнили про некоторые необъяснимые случаи пропаж видных общественных деятелей в их городе, когда, кроме одежды, даже обгоревших трупов в лесополосе не находили. Они, не сговариваясь, посмотрели на Дюймовку, свернувшегося калачиком на большой кукольной кроватке, и одновременно подумали, что, наверно, не совсем он пропащий тип, раз именно на нем остановилась эта кровавая карусель…
* * *
Утром, позавтракав, засунув отчаянно сопротивлявшегося Дюймовку в ридикюль Милки, отправились втроем прямиком на телевидение. Беллу пропустили без вопросов, поскольку она давно считалась почти штатным членом Милкиной съемочной группы. В эфире уже вовсю шел ролик, отснятый на берегу Карлутки.
Второй оператор, панибратски облапив Милку в темном коридоре, рассказал, что и метра пленки не отснял, хотя до утра вместе с самим Сбруевым они объездили все бани с интимным массажем, все загородные дома его начальника, все торговые точки, бензоколонки и промышленные предприятия. Даже в туалете городской Думы побывали. По следу их вел шофер, который проверил все маршруты своего начальника за последние три месяца. Сбруев пояснил их руководству, что как бы тайком готовит разоблачительный, сенсационный материал, в котором человек, похожий на депутата городской Думы, откалывает такие номера, что у всех шарики за ролики заедут. А тут штаны этого депутата у реки обнаружили… Короче, день и ночь у самого оператора прошли в таких разъездах, что родная жена теперь до самой смерти ему не поверит.
Милка многозначительно подмигнула Белле, которая и сама уже поняла, что Дюймовке, куда ни кинь, всюду клин получался. Если бы его не убрала Кургузкина, его бы все равно убрал Сбруев. Все уже решено было с ним заранее. Они зашли в туалет, открыли сумочку, чтобы Дюймик подышал немного свежим воздухом. Он сидел на Милкиной пудренице в соплях и слезах, бормоча, что даже не знает, где ему теперь лучше находиться: заснятым в бане с массажем, в ридикюле или в речке Карлутке.
Но рыдать дальше было некогда, Милка припудрилась и побежала охмурять начальника, чтобы на гражданскую панихиду по такому выдающемуся члену общества послали их с Беллой, а не подлую их конкурентку по фамилии Сорвиголовкина…
До панихиды оставалось еще немного времени, поэтому Милка завела Беллу в макетную мастерскую на минутку.