– Я знаком с Дикштейном. – заметил Хассан. Он обменялся рукопожатиями с новоприбывшими.
– Вы из Ливана? – спросил его Ростов.
– Из Палестины.
– Ага! – оживился Ростов. – И что вы думаете о плане разделения страны, предложенном Организацией Объединенных Наций?
– Он совершенно неуместен, – ответил араб. – Британцы должны уйти, а моя страна обретет демократическое правительство.
– Но тогда евреи окажутся в ней в меньшинстве, – возразил Ростов.
– Они меньшинство и в Англии. Неужели поэтому они должны объявить Сюррей своим национальным домом?
– Сюррей никогда им не принадлежал. В отличие от Палестины, которая когда-то была их родиной.
Хассан элегантно пожал плечами.
– Это было в те времена… когда Уэльс принадлежал Англии, англичане владели Германией, а французские норманы обитали в Скандинавии. – Он повернулся к Дикштейну: – Вам свойственно чувство справедливости – что вы об этом думаете?
Дикштейн снял очки.
– Здесь не идет речь об исторической справедливости. Я хотел бы обладать местом, которое мог бы назвать своим.
– Даже если для этого вы должны завладеть моим? – спросил Хассан.
– Вам принадлежит весь Ближний Восток.
– Он мне не нужен.
Эйла Эшфорд предложила сигареты. Кортоне взял одну из них и закурил. Пока остальные продолжали спорить о Палестине, Эйла спросила Кортоне:
– Вы давно знаете Дикштейна?
– Мы встретились в 1943-м. – сказал Кортоне. Он не мог оторвать глаз от ее пунцовых губ, сомкнувшихся вокруг сигареты. Даже курила она изящно. Деликатным движением она избавилась от крошки табака, прилипшей на кончике языка.
– Он меня страшно интересует. – призналась она.
– Почему?
– Да всем. Он всего лишь мальчик, и все же выглядит таким старым. С другой стороны, он типичный кокни, но совершенно спокойно чувствует себя в кругах высшего класса. Но говорит он о чем угодно, только не о себе.
– Я тоже выяснил, что по сути совершенно не знаю его, – согласился Кортоне.
– Мой муж говорит, что он блистательный студент.
– Он спас мне жизнь.
– Боже милостивый. – Она внимательнее присмотрелась к нему: не слишком ли Ал мелодраматичен. Решение, вроде, она вынесла в его пользу. – Мне бы хотелось услышать, как это было.
Мужчина средних лет в грубоватых коричневых брюках коснулся ее плеча.
– Как дела, моя дорогая?
– Прекрасно. Мистер Кортоне, это мой муж, профессор Эшфорд.
– Как поживаете? – поздоровался Кортоне. Эшфорд оказался лысым мужчиной в плохо сидящем костюме. Кортоне же ожидал увидеть Лоуренса Аравийского. Подумал, что, может быть, у Ната и есть какой-то шанс.
– Мистер Кортоне рассказывал мне, – пояснила Эйла, – как Нат Дикштейн спас ему жизнь.