– Да, во Франции.
– Он должен был ее где-то бросить – он понимает, что вы засекли номер. Я хочу, чтобы вы связались с прокатной компанией и выяснили, где он ее оставил, чтобы составить представление о его передвижениях.
– Очень хорошо.
– Москва пришлет мне его снимок, так что наши люди будут искать его во всех столицах мира. – Ростов допил виски. – И мы его возьмем. Так или иначе.
– Вы в самом деле так считаете? – спросил Хассан.
– Я играл с ним в шахматы. Я знаю, как у него работают мозги. Его открытые ходы рутинные и предсказываемые: потом внезапно он делает что-то совершенно неожиданное, часто идет на очень рискованный ход. Так что остается только дождаться, пока он оступится – и затем отсечь ему голову.
– Насколько мне помнится, – заметил Хассан, – вы проиграли ему матч.
На лице Ростова мелькнула усмешка.
– Да, но тут у нас настоящая жизнь.
Есть два вида тех, кто тенью ходит по следам другого: артисты тротуара и бульдоги. Первые рассматривают слежку, как высокое искусство, сравнимое с театральным действом, поэзией или молекулярной биологией. Они презирают бульдогов, которые считают, что следить за кем-то – это просто топать за ним по пятам, не отрываясь от цели, как собаке держаться поближе к своему хозяину.
Николай Бунин был типичным бульдогом: молодым головорезом из того типа людей, из которых обычно вербуются полицейские или преступники, в зависимости, какая им выпадет доля. Колю доля привела в КГБ: его брат, родом из Грузии, торговал наркотиками, возил товар из Тбилиси в Московский университет, где снабжал им – среди прочих – и сына Ростова Юрия. Коля официально числился шофером, неофициально – телохранителем, и еще более неофициально – полноценный профессиональный убийца.
Именно он и заметил Пирата.
Ростом Николай Бунин был чуть меньше шести футов и очень массивен. Его широкие плечи плотно облегал кожаный пиджак. У него были короткие светлые волосы, водянистые зеленоватые глаза, и его несколько смущал тот факт, что в двадцатипятилетнем возрасте он брился далеко не каждый день.
В ночном клубе на Рю Дик он произвел впечатление довольно привлекательного молодого человека.
Он явился к половине восьмого, вскоре после открытия клуба, всю ночь просидел в углу, попивая водку со льдом, с мрачным выражением лица наблюдая за окружающими. Кое-кто предлагал ему пойти потанцевать, но он на плохом французском посылал куда подальше. Когда он появился тут и на второй вечер, все решили, что он брошенный любовник, который ждет встречи с предметом своего бывшего обожания. Его широкие плечи, кожаная куртка и мрачное выражение лица отпугивали от него геев.