Пожав ему руку, Тоби сразу же спросил:
– Есть ли у него какие-то шансы? Может ли Дикштейн победить?
– Победить в чем? – удивился Кортоне.
– Дикштейн и Ростов решили сразиться в шахматном матче, – объяснил Эшфорд, – оба они отменные игроки. И Тоби считает, что у вас есть какая-то доверительная информация, которая поможет ему выиграть пари.
– А я-то думал, – протянул Кортоне. – что шахматы – игра для стариков.
– О! – с несколько излишним пылом воскликнул Тоби и опустошил свой стакан. Казалось, и его, и Эшфорда несколько смутило замечание Кортоне.
Из сада вошла девочка четырех или пяти лет, таща с собой старую кошку. Эшфорд представил ее с застенчивой гордостью человека, который стал отцом в немолодом возрасте.
– Это Сузи.
– А это Езекия. – представила кошку девочка. Цвет кожи и волосы у нее были как у матери, и малышка обещала стать красавицей, как и ее мать. Кортоне пришло в голову, в самом ли деле она дочка Эшфорда. Она ровно ничем не походила на него. Она протянула ему лапу кошки, и Кортоне вежливо пожал ее мягкие подушечки:
– Как поживаете, Езекия?
– Она очень обаятельна, – сказал Кортоне Эшфорду. – Мне хотелось бы поговорить с Натом. Надеюсь, вы извините меня? – Он подошел к Дикштейну, который, стоя на коленях, гладил кошку.
Похоже, Нат и Сузи были хорошими друзьями.
– Это мой друг Алан, – пояснил он ей.
– Мы уже знакомы, – ответила девочка, взмахнув ресницами. От матери унаследовала, отметил Кортоне.
– Мы вместе были на войне, – продолжал Дикштейн. Сузи в упор посмотрела на Кортоне.
– Вы убивали людей?
Он замялся.
– Конечно.
– И вы себя потом плохо чувствовали?
– Не очень. Это были злые люди.
– А Нату было плохо. Поэтому он и не хочет рассказывать об этом.
Этот ребенок лучше понимал Дикштейна, чем все остальные взрослые, вместе взятые.
С удивительной для ее возраста прытью кошка вывернулась из рук Сузи. Та погналась за ней. Дикштейн выпрямился.
– Я бы не сказал, что миссис Эшфорд так уж недостижима, – шепнул Кортоне.
– Что ты хочешь сказать? – взглянул на него Дикштейн.
– Ей не может быть больше двадцати пяти. Он, как минимум, на двадцать лет старше, и, думаю, заряды у него явно уже на исходе. Если они поженились где-то перед войной, ей должно было быть лет семнадцать. И не похоже, что они так уж привязаны друг к другу.
– Хотел бы я тебе верить, – пожал плечами Дикштейн. Но не проявил того интереса, которого можно было бы от него ожидать. – Давай глянем на сад.
Они прошли через высокие французские двери. Солнце основательно нагрело воздух, и жгучий холодок исчез. Коричневато-зеленые заросли тянулись вплоть до реки. Они пошли гулять, оставив дом за спиной.