Истерия СССР (Семашко, Немоляев) - страница 54

Выступление Лепешинского окончательно расставило все точки над «и»; газопровод Уренгой — Помары — Ужгород и переименованный в БАМ бывший БАГ ждали своих первостроителей. Ожидание было недолгим: после очередного съезда комсомола, по призыву ЦК ВЛКСМ многочисленные студенческие строительные отряды ринулись в Сибирь и на Дальний Восток. Энтузиазм комсомольцев своими многочисленными публикациями подогревала и пресса, уделявшая, правда, большее внимание БАМу. На теме БАМа сосредоточились, в основном, и мастера искусств: песня из репертуара ансамбля «Самоцветы» во второй редакции стала не менее популярной, чем ее первоначальный вариант. Преимущественное положение БАМа вполне объяснимо: люди, журналисты и артисты тянулись туда прежде всего потому, что строительство железной дороги было для них делом знакомым, надежным и привычным, что же касается ГУПУ, то многие еще просто не понимали, что же такое газопровод вообще; кроме того, к аббревиатуре ГУПУ было очень сложно подобрать рифму. Единственный вариант, предложенный поэтом О.Ошаниным: «Сквозь дожди и непогоды и сквозь снежную крупу мы идем походкой твердой, чтобы строился ГУПУ», — был немедленно забракован. (Уже много позже Ошанин предложил заменить слово «крупу» на «пургу» — но момент был упущен).

К. Аксенов. Плакат «Даешь магистраль века». Версии «БАГ» и «БАМ».

Литература о БАМе огромна — газеты, статьи, кинофильмы, песни, воспоминания самих бамовцев…

Относительно малоизвестен, пожалуй, лишь случай с Дином Ридом, популярным в те годы американским актером и певцом (неоднократно впоследствии гастролировавшим на БАМе), который был приглашен на церемонию открытия стройки в качестве почетного гостя. Дело в том, что первым человеком, попавшим на предполагаемое место строительства Байкало-Амурской магистрали за месяц до начала работ был не кто иной, как Дин Рид.

Импрессарио певца Дитер Эгню (Dieter Agnue), получив 7 февраля приглашение от Госконцерта, тут же дал согласие, и вечером того же дня Дин Рид вылетел из Восточного Берлина в Москву. В аэропорту Шереметьево, холодным воскресным утром, певца встречал работник Госконцерта Б. Бачурин. Информацией о последнем заседании Штаба (и, соответственно, о принятом на нем решении о переносе начала стройки на середину марта) Б.  Бачурин по малопонятным причинам не располагал. Ничего не подозревающий Рид вылетел вместе с Бачуриным в Красноярск, а оттуда вертолетом в район Тынды.

Несколько часов вертолет кружил над заснеженной тайгой в поисках людей.

В конце концов, пилоту удалось сесть на заснеженную поляну, окруженную огромными кедрами. Вечерело. Вокруг не было ни души. Находясь в полном недоумении, Бачурин предложил подождать. Прошло несколько часов. Попавший в условия суровой русской зимы Дин Рид чувствовал себя дискомфортно: в руках у него находилась дорогая акустическая гитара немецкой фирмы «Музима» в матерчатом чехле, которая при минусовой температуре могла в любой момент треснуть. Бачурин, находившийся какое-то время в прострации, постепенно начал осознавать всю конфузность положения и, повернувшись к замерзшему Дину Риду, с трудом выдавил из себя: