Но он убьет меня! Если я отпущу его сейчас, он убьет меня.
Голос промолчал.
Я должна его убить! - крикнула она мысленно, обращаясь к голосу.
Нет ответа. Ее выбор, с которым ей жить.
Дай мне убить его! - взвыл кинжал, чувствуя, как решимость девушки колеблется.
… нет.
Я голоден! Дай мне сделать то, ради чего я был создан!
Создан, чтобы убивать людей? Убивать магов?!!
Ее кровь вскипела от ярости и ужаса:
«Ты был сделан не для того, чтобы убивать!» - крикнула Иласэ клинку, - «Ты должен защищать нас! Вернуть нас домой!»
Она думала, что кинжал запротестует, восстанет против нее, но он неожиданно замолчал, притих, как ребенок, которому сделали выговор.
Может быть, ему нужно было обдумать смысл своего существования?
Иласэ медленно поднялась, острие кинжала все также направлено на Тартиса:
- Ты жив только потому, что я не убиваю невиновных. Если в будущем ты хоть в чем-то будешь мне угрожать, я убью тебя на месте. Я сделаю это не колеблясь, потому что я х о ч у убить тебя. Ты веришь мне? Ты должен верить, или ты умрешь.
- Я верю, - сказал Тартис хрипло, осторожно приподнимаясь на локтях, лицо и шея покрыты ручейками крови.
- Хорошо, - Иласэ шагнула к нему и, как могла сильно, пнула в пах. Тартис взвыл, сжавшись от боли в комок.
- Это за то, что ты сделал. Еще когда-нибудь прикоснешься ко мне, - я отрежу тебе яйца и запихаю в глотку!
Какое-то время Иласэ с удовольствием смотрела, как он с воем катается по земле, потом достала компас.
- Добро пожаловать в дикий лес, ублюдок! - и Иласэ пошла к деревьям, оставив его лежать на поляне, скорчившегося, в позе зародыша.
Пусть добирается домой, как знает.
Мы изменим нашу тактику.
Вокруг замка Повелителя было поставлено столько защит, что даже Амадей Тартис, его самый доверенный человек и правая рука, не мог открыть Портал ближе двух миль от парадного входа. Впрочем, другим приходилось тащиться пешком все десять, от самой кромки леса.
В наступающем сумраке парк, через который шагали Темные, казался тих и заброшен. Лишь один раз Амос заметил в листве любопытные глаза маленького черного единорожка, и сердце болезненно сжалось при воспоминании об Оркуде, ставшем теперь кормом для падальщиков дикого леса.
- Почему ты повторял, что тот мальчик - не Дарен? - задал Амос мучивший его вопрос. Тартис искоса взглянул на своего спутника:
- Будь у тебя собственные дети, друг мой, - ответил он высокомерно, - ты бы не спрашивал. И, кстати, самозванец назвал тебя Ллэнем - не хочешь объяснить?
Амос скривился:
- Я не отвечаю за фантазии безумца, кем бы он ни был: Дареном, самозванцем или привидением.