Фултон растерянно посмотрел на него, потом сжал его локоть и легонько хлопнул по плечу, повернулся и, чеканя шаг, пошел к двери.
До отлета оставалось восемнадцать часов. Лагерссон, Фултон, доктор Паульсен, Алексей и Ирина собрались наверху, в главном салоне.
— Так вот, — сказал командир. — Учтите, что ксемедрин трогать нельзя. Мне приказано добыть шестьдесят килограммов, и я привезу ровно шестьдесят килограммов, ни граммом меньше.
Все согласно кивнули.
— Ничего не поделаешь, — вздохнул врач. — Сейчас на индикаторе антиграва лишних шестьдесят четыре килограмма. В нашем распоряжении восемнадцать часов, чтобы отыскать лишние килограммы и…
— Нам их никогда не отыскать, — сказал Алексей. — На корабле нет больше ничего лишнего.
Лагерссон пристально поглядел на друзей, а те в свою очередь смотрели на него так, словно решение проблемы зависело только от него одного.
Снизу слышался глухой ропот космонавтов, никто больше не
смеялся. Недовольство нарастало с каждой секундой.
— Чего вы от меня ждете? — со злостью спросил Лагерссон.
— Конечно, проще всего собрать всех и сказать: «Друзья, один из нас лишний. Давайте кинем жребий, и тот, кому не повезет, должен умереть. В одиночестве, как брошенная собака».
Четверо офицеров не отрывали от него взгляда, и в их глазах читались растерянность и немой упрек.
— А кое-кто из вас считает, что я должен добровольно покинуть «Ибис», не так ли? Еще бы, ведь я командую кораблем, а командир обязан показывать пример!
— Никто этого не говорит, — отозвался Фултон.
— Смешно — обычно в случае опасности капитан покидает корабль последним. А я, по-вашему, должен покинуть его первым. — И Лагерссон неестественно рассмеялся.
— Послушай, Арне, во время посадки индикатор антиграва был блокирован. Может, быть, он просто испорчен? — сказал Фултон.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Он показывает шестьдесят четыре килограмма лишнего веса, но, возможно, это ошибка. Почему бы нам не попытаться взлететь?
Лагерссон на секунду задумался.
— Согласен, — сказал он. — Попробуй.
Двадцать минут спустя Алексей нажал кнопку, корпус космического корабля вздрогнул и завибрировал. Лагерссон не отрывал взгляда от альтиметра. Пятнадцать секунд пролетели в напряженном ожидании.
— Нуль! — в ярости крикнул Лагерссон. — Мы не поднялись
ни на сантиметр!
Все снова собрались в центре салона. Командир обратился к Паульсену:
— Ну, а что вы предлагаете, доктор?
— Э, нам остается только сесть на жесточайшую диету. Через три-четыре дня мы изрядно похудеем и сумеем взлететь.
— Невозможно.
— Не вижу другого выхода, командир. Либо полетим без ксемедрина, либо подождем, пока народ не похудеет.